Но до Петербурга дошли и другие ошеломляющие слухи – «якобы Венский двор потаенные с Франциею соглашения чинит» [58, с. 357]. А Франция вела себя враждебно к России! Получалось, что и Австрия отворачивается от нас! Наша страна оставалась одна, без союзников – в преддверии большой войны. Как же ей было строить политику? Бестужев, допустивший столь вопиющий прокол с англичанами, фактически капитулировал. До сих пор он единолично рулил в международных делах, а 3 марта сам предложил царице создать коллективный орган, Конференцию при высочайшем дворе. Елизавета согласилась.

В состав Конференции, кроме Бестужева, вошли его брат Михаил, военачальники Апраксин и Бутурлин, генерал-прокурор Сената Трубецкой, генерал-кригскомиссар Шаховской, адмирал Голицын, братья Воронцовы, Петр и Александр Шуваловы. Елизавета ввела и наследника Петра Федоровича. Тон задавал уже не канцлер, а Шуваловы с Воронцовыми. И самым весомым было мнение Ивана Шувалова, который сам в Конференции не состоял и официального голоса не имел. На первых заседаниях выработали концепцию – удерживать союз с Австрией, готовиться к столкновению с Фридрихом, для этого вести переговоры о пропуске наших войск через Польшу. А одновременно искать сближения с Францией, «приласкать» ее и «привести до того, чтоб она на сокращение сил короля Прусского спокойно смотрела и Венскому двору не препятствовала» [58, с. 357, 379–380].

Хотя неопределенность насчет Австрии очень быстро прояснилась. Посол Марии Терезии Эстергази получил от Кауница новые инструкции, четкие и однозначные. Россию официально извещали, что Вена ведет переговоры о союзе с Францией, но и альянс с Елизаветой предлагалось упрочить. Войну против Фридриха вести совместными силами, заранее распределялось даже вознаграждение: Австрия сможет вернуть себе потерянную Силезию, а Россия – забрать Восточную Пруссию, чтобы обменять ее у Польши на соседние православные области. Этот проект Бестужев выдвигал еще в 1744 г. Но тогда он имел в виду прилегающую часть Белоруссии. Со временем уточнилось. Елизавета сохраняла любовь к Малороссии, хотела воссоединить ее с Правобережной Украиной, до сих пор оставшейся у поляков. Да и с державной точки зрения подобное приобретение было выгоднее: Россия широко выдвигалась на подступы к Черному морю. В Вене о таких замыслах знали и соглашались, только бы русские против Фридриха помогли.

Но и во Франции случились перемены. Переговоры с Австрией она вела слишком осторожно, они могли затянуться на годы. Однако союз Англии с Фридрихом встряхнул обе стороны. Ни в Вене, ни в Версале от такого альянса ничего хорошего для себя не ждали. Мария Терезия и ее правительство оценивали неумные аппетиты Фридриха. При дворе Людовика XV вспоминали, как он в прошлой войне то и дело изменял союзникам, а сейчас примкнул к врагам Франции. 1 мая 1756 г. она заключила с Австрией оборонительный союз.

А в Петербурге вторично появился Дуглас. Снова неофициально, но на этот раз уже с секретарем д’Эоном и с личным письмом Людовика императрице. Коротеньким, как бы в дань вежливости и уважения. 7 мая Елизавета ответила, что «с особенным удовольствием» узнала о чувствах короля к ней и была рада «видеть хорошее расположение его величества к восстановлению доброго согласия и тесной дружбы между обоими дворами». Упомянула и о согласии восстановить дипломатические отношения. Эти события зимы и весны 1756 г. историки назвали «дипломатической революцией». Европейские коалиции перетасовались. Вчерашние соперники стали союзниками, вчерашние партнеры – противниками…

Глава 25. «Союз трех нижних юбок»

Фридрих Великий, король Пруссии

17 мая 1756 г. Великобритания официально объявила Франции войну. К этому моменту она перебросила в колонии немало войск. В Индии привлекла на свою сторону княжества Танджавур, Аркот. В Америке развернула наступление вместе со здешними ополченцами и союзными ирокезами, гуронами, могиканами, чероками, минго. А на океанские коммуникации британцы выслали не только военный флот, навербовали множество каперов, желающих подзаработать подобным промыслом купцов, рыболовов. Только эти «частники» за несколько лет захватили более 3 тыс. французских судов.

Прусский король слыл гениальным полководцем, однако стратегических замыслов своих партнеров не понимал. Колониальные и морские операции воспринимал чем-то мелким, презрительно называл «тресковой войной». Будучи крайним эгоистом, Фридрих хотел лишь использовать ситуацию для собственных ярких достижений – и не осознавал, что используют его. Как эгоист, он не упускал и случая блеснуть циничным остроумием, сорвать восторги окружающих. Елизавету ставил на одну доску с маркизой Помпадур – определение «шлюх» было в числе самых мягких. Равнял их по незаконности власти фаворитки и захватившей престол императрицы, по низкому происхождению, дочь торговца и дочь служанки.

Его язвительные шутки разлетались по европейским салонам, попадали в газеты. Царица о них знала, и миролюбию они не способствовали, как и авантюра с разжиганием смуты через Зубова. Сама Елизавета в узком кругу именовала Фридриха «Иродом». Хотя публично высказывалась в более приличных тонах: «Прусский король воистину дурной государь, не имеющий страха Божия; он смеётся над всем святым и никогда не бывает в церкви». В апреле 1756 г., как только подтвердился союз с Австрией, от государыни и Конференции полетели приказы: главную армию сосредоточивать в Курляндии, Риге и по Западной Двине, срочно доукомплектовать кавалерийские полки. Донским казакам, калмыкам, казанским татарам, башкирам выдвигаться на запад, расположиться вдоль границы от Чернигова до Смоленска. Общая численность действующей армии вместе с резервами предполагалась 130 тыс. [58, с. 397–399, 405].

Возглавил ее Степан Федорович Апраксин. Он был приемным сыном начальника Тайной канцелярии Ушакова, по его протекции продвигался по службе, хотя никакими талантами не отличался. Турецкую войну провел в штабе Миниха, привез в Петербург известие о взятии Хотина и стал генерал-майором. А при Елизавете завел близкую дружбу с Бестужевым, но и с его противниками не ссорился, дочь Апраксина княгиня Куракина была фавориткой Петра Шувалова. В результате он рос в чинах, возглавил Военную коллегию. Видный, высокий, всегда роскошно наряженный, он и оказался первым среди военных. Государыня произвела его в фельдмаршалы, поставила командующим действующей армией.

В череде производств и назначений государыня вдруг пожаловала фельдмаршалом и Алексея Разумовского, хотя он воспринял подобный ранг с юмором. Сказал: «Лиза, ты можешь сделать из меня что хочешь, но ты никогда не сможешь заставить других считаться со мной серьезно хотя бы как с простым поручиком». А должность генерал-фельдцехмейстера (командующего артиллерией) урвал для себя Петр Шувалов. Но вот он-то очутился очень и очень «на своем месте». Его смелая инициатива, энергия, новаторство пришлись более чем кстати. Он получил возможность реализовать свои наработки в области артиллерии. Подмяв под себя армейские заказы, запустил в производство новейшие орудия. Кстати, отзывы о них сохранились противоположные, как блестящие, так и отрицательные. Но это объясняется путаницей – орудия были