Все, что они делают на других аренах взаимодействий, интерпретируется их контактными лицами из партии в свете предвыборной борьбы. И хотя первые неформалы пытаются дистанцироваться от более «радикальных» новобранцев, они так и не находят способа взаимодействия с «умеренными» реформаторами. Условия предвыборной игры склоняют их к перемене идентичности, к переопределению своего места и своей роли.

Правда, предвыборная арена открывает также и новые возможности. И тем и другим она позволяет сблизиться с верховной властью, которая и сама сменила политическую идентичность: это уже не ЦК КПСС, а союзные депутаты. Наконец, она дает возможность и неформалам-демократам получить доступ к институциональным позициям. Столь острая внутренняя конкуренция внутри движения объясняется высокими ставками, разыгрывающимися на выборах 1990 года. Однако, несмотря на эту конкуренцию, разные части движения так или иначе втягиваются в логику противостояния: она даже становится одним из основных козырей предвыборной борьбы.

2. Неформальные клубы и борьба внутри КПСС

С 1989 года КПСС уже не та, что была прежде; она вступает в фазу распада. Властные отношения внутри нее теряют свою объективированность: комитеты, связанные иерархическими отношениями, втягиваются в конкуренцию и публично нападают друг на друга. В результате фрагментации «реформаторского» и «консервативного» лагерей внутри партии появляется множество других лагерей. Принцип федерализма постепенно выходит из-под контроля. В 1988 году некоторые члены КПСС перестают платить взносы. В 1989 году таких случаев становится больше, но акторы еще не осознают истинных масштабов явления. Распад партии сказывается и на ее отношении с другими политическими аренами: участники игры используют выборы, чтобы нанести удар по противникам и внутренним конкурентам. Под вопрос поставлена и иерархия ресурсов: высокая позиция в центральном аппарате партии уже не обязательно превосходит позицию депутата СССР или РСФСР; партия теряет контроль над своими ответвлениями (общественными организациями), которые самостоятельно предоставляют ресурсы неформальным клубам. Эти ресурсы, неожиданно оказавшиеся в избытке, теряют в цене, что уменьшает и власть принуждения, на которую могли рассчитывать их владельцы.

Упадок партии необычайно стремителен. Мартовские выборы на Съезд народных депутатов РСФСР в 1990 году резко меняют ее положение в политической игре: ее перестают воспринимать как место, где разыгрываются важные ставки. Из нее можно выйти, можно без особого ущерба прекратить завоевывать властные позиции в партийной структуре. Уход в июле 1990 года видных фигур вроде Ельцина и «радикальных» реформаторов ускоряет ее организационное рассыпание; уже непонятно, являются ли партийные организации политическими или хозяйственными органами; снимаются некоторые идеологические табу; главные ставки перемещаются с центрального уровня к республиканским компартиям.

В этом контексте структурной неустойчивости, когда исчезают привычные ориентиры и акторы больше не способны просчитывать, предвидеть и четко определять свою ситуацию[413], партийные неформальные клубы тоже изменяются: они становятся местами борьбы и способствуют трансформации партийной арены. Они также трансформируют и неформально-демократическое движение – в силу масштаба своей представленности на этой сцене.

Партийные клубы пытаются захватить власть в рамках организации, вдохновляясь политикой сговора, характерной для первоначального периода. Тем не менее создается впечатление, что они способны сильнее, чем в 1987—1988 годах, давить на реформаторов, поскольку последних упадок КПСС сделал более уязвимыми. В частности, теперь проще исказить политическую идентичность противника или внутреннего конкурента. После выборов 1990 года динамика игры заставит их, в свою очередь, скатиться к логике столкновения.

Партийные клубы и реформаторы

Форма «партийного клуба» испытывает расцвет в 1989 году – в связи с фрагментацией КПСС. Такие клубы используются во внутренних властных играх как места политического столкновения, в них вкладывают силы и ресурсы. Однако они быстро обретают автономию в этой игре и становятся чем-то большим, нежели простое оружие в чужой борьбе: они изменяют структуру самой партии.

Фрагментация партии

КПСС подвергается тройной фрагментации: идеологической, географической и административной. «Консерваторы» и «реформаторы», представлявшие собой относительно стабильные лагеря в 1987—1988 годах, распадаются на фракции. «Радикальные» реформаторы (Ельцин, члены МДГ) отныне отдаляются от «умеренных» (Горбачев). В стане «консерваторов» наряду со «сталинской» и «необольшевистской» появляется «националистическая» тенденция. Некоторые из этих сегментов обретают новые организационные формы. Так, в лагере реформаторов в начале 1990 года, накануне XXVIII Съезда КПСС (июль 1990) складываются «демократическая» и «марксистская» платформы. Эти группы, появившиеся на низовом уровне, не воспроизводят деление на «умеренных» и «консерваторов», существующее в верхах партии, – это уже совсем иное разделение. Консерваторы-националисты присваивают себе организационную форму, которая по умолчанию оставалась вакантной, и в июне 1990 года создают Коммунистическую партию РСФСР (Россия была единственной республикой, до тех пор не имевшей своей собственной КП). Команда Горбачева пытается заделать трещины в пошатнувшемся здании партии, однако ей не удается ограничить влияние различных движений. Центральный Комитет в феврале 1990 года тоже принимает свою «платформу» и позволяет основать российскую КП – несмотря на то, что Горбачев считает ее враждебной ЦК[414].

Географическая фрагментация КПСС становится очевидной в конце 1989 года, когда Литовская КП провозглашает свою независимость. Битва по поводу федерализма внутри партии представляется всем акторам разминкой и разработкой сценария, по которому республикам будет предоставляться автономия в рамках СССР или даже независимость. ЦК КПСС осуждает самовольное объявление автономии республиканской компартией, но не способен принудить ее к восстановлению порядка. Это лишь этап уже начавшегося раскола: за несколько месяцев до этого (с ноября 1988 по июль 1989 года) три Прибалтийские республики провозгласили суверенитет, то есть приоритет своих законов над законами СССР; отсутствие серьезного сопротивления автономизации Литовской компартии позволяет Верховному Совету республики в феврале 1990 года объявить о независимости от СССР. Однако если федерализация партии разрешена de facto, то невозможно запретить и создание компартии РСФСР. Аргумент национального суверенитета способствует осуществлению замыслов консерваторов КПСС, но его столь же широко эксплуатируют и «радикальные демократы».

И наконец, административная машина КПСС дает сбои, когда некоторые ее элементы отвоевывают автономию по отношению к вышестоящим комитетам и стремятся накопить ресурсы, чтобы обеспечивать ее воспроизводство. В ходе выборов 1989 года вышестоящие инстанции хранили полное молчание по стратегическим вопросам; это «самоустранение», возможно, стало одной из главных причин того, что иерархические отношения внутри партии утратили характер объективной данности. А также способствовало развязыванию повсеместной конкурентной борьбы между комитетами. Как мы помним, Московский горком и ЦК предоставили относительную автономию райкомам экспериментальной зоны в вопросах их взаимоотношений с неформалами. В течение предвыборных кампаний 1989 и 1990 годов отсутствие каких-либо директив, похоже, тяготит райкомы, так как это не самый адекватный уровень для координации и принятия решений. Связи между разными эшелонами прерываются; более того, развязываются междоусобная борьба и соперничество, откровенно демонстрируемые на публичной сцене. Выступая