перед членами КПСС своего района, руководители Севастопольского райкома подчеркивают некомпетентность городского комитета, проявленную в предвыборных кампаниях 1989—1990 годов, и призывают к «существенному сокращению его аппарата»[415]. Численность аппарата КПСС, уже упавшая на 30% после XIX партконференции летом 1988 года, после XXVIII Съезда уменьшается еще на 40%[416]. Нижние эшелоны перестают передавать информацию наверх. Каждый ищет свои собственные каналы информации по неформальным клубам: в 1990 году ЦК, до тех пор опиравшийся на нижестоящие комитеты, создает Отдел по работе с общественными организациями. Дробление внутри партии накануне XXVIII Съезда только усиливает ощущение, что ситуация вот-вот окончательно выйдет из-под контроля.

Вследствие неопределенности конъюнктуры в 1989—1990 годах искажаются и иерархические отношения внутри партии, а ее акторы не в состоянии просчитывать возможные последствия своих действий. Арена партии теперь структурируется иначе. Кроме того, ее распад позволяет новым акторам, таким как партклубы, выйти на сцену и стать новыми точками отсчета в этой дестабилизированной системе.

Партийные клубы во властных играх

Партийные клубы впервые обращают на себя внимание во время выборов 1989 года: быстрый рост количества их членов и их инструментализация во властных играх между разными эшелонами власти и между самими реформаторами позволяют им перехватывать ресурсы и переопределять в свою пользу некоторые силовые отношения. Созданная ими в январе 1990 года «Демократическая платформа» воспринимается как важнейший политический актор, и в нее активно вовлекаются «видные деятели» партии.

Массовость как способ заявить о себе

Напомним, что неформалы вышли за диктуемые им КПСС границы во время XIX партконференции, решив громко заявить о себе перед лицом как консерваторов (после публикации письма Нины Андреевой), так и реформаторов – через создание клубов внутри самой партии. КПСС тогда рассматривалась ими как «ведущая сила реформ»[417]. Процесс распада партии придает партклубам небывалый вес в игре. «Реформаторы из аппарата» демонстрируют неожиданный всплеск интереса к ним во время предвыборной кампании 1989 года, рассматривая партийные клубы как новый канал коммуникации с неформальными организациями, набирающими силу в политическом соревновании. В официальной прессе появляются статьи о «Московском партийном клубе» (МПК), по образу и подобию которого создаются клубы в сотне других городов. Под влиянием МПК эти клубы объединяются в рамках «Демократической платформы в КПСС» в январе 1990 года.

С 1989 года партийные клубы завоевывают себе место в политической игре за счет своей массовости. Ради увеличения численности они без колебаний принимают в «Демплатформу» многих сочувствующих членов партийных организаций, которые вовсе не являются членами неформальных клубов. На момент создания «Демплатформа», по ее собственным оценкам, представляет клубы и партийные организации – общим числом 162, что составляет 60 000 человек (или 0,3% от численности КПСС)[418]. Она также может похвастаться административной поддержкой: к 455 делегатам учредительной конференции добавляется 300 приглашенных, среди которых фигурируют около двадцати союзных депутатов.

Партийные клубы как ставка во внутрипартийном состязании

Партийные клубы, а затем «Демократическая платформа» становятся заметны и набирают силу благодаря тому, что разные комитеты КПСС инструментализируют их в своей борьбе за власть. Однако им удается вести собственную игру. Покровительствуя тому или иному клубу, комитеты изыскивают способы отметить свое присутствие в качестве политических акторов и политически позиционировать себя. Клубы и «Демократическая платформа» становятся плацдармами, где проще заявить о тех или иных позициях и где различные партийные руководители сводят счеты со своими противниками. Акторы приходят к пониманию, что именно там, а не в более институционализированных партийных инстанциях стоит разворачивать актуальную политическую игру.

Между тем или иным клубом и его официальным покровителем устанавливается настолько тесная связь, что их позиции в политическом пространстве можно считать эквивалентными. Во внутрипартийном соревновании используется, в частности, такая тактика: напасть на тот или иной клуб, чтобы нанести удар по своему сопернику, который этому клубу покровительствует. Конкуренты ведут игру, надев маски. В конфликте между Московской высшей партийной школой и Московским горкомом[419] И. Яковенко, близкий соратник ректора МВПШ, предлагает «Демократической платформе» принять резолюцию, осуждающую политику горкома. Очевидно, что «Демплатформа» становится местом сведения счетов.

Позволяя использовать себя в этих играх и становясь местом артикуляции альтернативных позиций внутри партии, клубы в результате становятся заметными в публичном пространстве. «Демплатформа» считается достаточно серьезной организацией, чтобы некоторые из партийных «знаменитостей» стремились в нее войти[420]. Первые среди них – выходцы из МВПШ. И. Яковенко свидетельствует:

Это было в конце 89-го года, накануне создания «Демплатформы», когда я понял, что в общем «Демплатформа» может стать чем-то реальным, чем-то более или менее серьезным, чем те небольшие тусовки, которые существовали, изолированные, зачастую маргинальные, такие как «Демократический союз» и другие. И стало ясно, что надо для себя решать. Причем вот этот разговор с Вячеславом Николаевичем [Шостаковским, ректором МВПШ,] был один на один. И я сказал, что пойду на первую конференцию учредительную «Демплатформы». Вячеслав Николаевич сказал, что он тоже, видимо, делает такой выбор[421].

На самом деле в «Демплатформе» соединяются два типа «знаменитостей», вступающие друг с другом в конкуренцию. Первый представлен номенклатурой, и тут Шостаковский, приближенный А. Яковлева, возможно, является самой большой добычей неформалов, которые вскоре будут считать его посредником в своих взаимодействиях с ЦК. Второй тип представлен союзными депутатами, превратившимися в новых «звезд» политики (Ельцин, Афанасьев, Попов, Травкин). В первые годы Перестройки они накопили персональный политический капитал и смогли конвертировать его в победу на выборах в 1989-м. Они черпают свою легитимность в возвращении институционального значения советам и в усилении этой арены в политическом поле. «Демплатформа» становится, таким образом, местом стратегической борьбы. Если принять гипотезу о том, что руководители МВПШ вступили в нее из расчета, то цель их, возможно, состояла не в том, чтобы контролировать «Демплатформу» как таковую (как предполагает И. Чубайс), а в том, чтобы помешать «радикальным» депутатам «Межрегиональной депутатской группы» (МДГ) полностью захватить в ней власть. Неформалы явным образом предпочитают последних, и они занимают четверть мест в координационном совете «Демократической платформы».

КС избран в январе 1990 года; его состав:

• 13 депутатов СССР, в том числе: Ельцин (1)[422], Афанасьев (2), Попов (3), Травкин (4), Бурбулис (10), Гдлян (13), Иванов (14),

• Шостаковский (5),

• 35 представителей партклубов, ранжированных по региону и в алфавитном порядке. Москва получает почти четверть мест (13, среди которых – И. Чубайс, Малютин, Лысенко и Шахновский из МПК) и контролирует управление всеми рабочими секциями КС.

В Координационном совете (в том виде, в каком он сложился) обнаруживаются два основополагающих элемента: депутаты МДГ и лидеры московских клубов. Тем