– С днем рождения! – Он протянул ей маленькую бархатную коробочку.

Она открыла ее и воскликнула:

– Влад! Ты с ума сошел?

– Нет, – пока она еще не отошла от потрясения, он быстро надел ей на палец золотое кольцо с единственным крупным бриллиантом.

– Я даже не знаю, как реагировать! Если я сейчас скажу, что это слишком дорого и поэтому я не могу это взять, то, по-моему, это прозвучит настолько банально, что от того только станет пошлым. Делать вид, что на меня это не произвело никакого впечатления – еще более пошло. Но подумай в какое положение ты меня сейчас ставишь?! Все и так сложно, а сейчас стало еще сложнее!

– Почему?

– Потому что кольцо прекрасно, и я очень хочу его взять. Потому что ты определенно произвел именно тот эффект, который и планировал. Я и так всегда тебя хотела, а теперь хочу еще только сильнее. Но мне шестнадцать.

– И что?

– И я тебе не дамся. А тебе нужен секс, я же вижу, что ты больше не можешь. И поэтому кольца я не возьму. И это тебя обидит и испортит весь момент, потому что я буду выглядеть или неблагодарной, или полной идиоткой. На самом же деле я ни то, ни другое. Просто я не ширпотреб.

– Джулс, я просто дарю тебе подарок, потому что у тебя сегодня день рождения.

– Просто даришь подарок за хренову гору бабок?

– Да, просто дарю. Ты как никто заслуживаешь дорогого подарка.

– И ты считаешь, что этот подарок никак не повлияет на меня, когда ты в следующий раз будешь уже почти готов в меня войти?

– Да, считаю.

– Еще скажи, что такая мысль тебе даже в голову не приходила!

– Я знаю твой характер. Ты дашься, только если захочешь.

– Поэтому ты и делаешь такой ход? Чтобы я захотела?

– Да, а что это запрещено?

Она замолчала и опустила глаза вниз. После некоторых раздумий послышался ответ:

– Нет.

– Ну вот и славно, что мы с этим разобрались. Ты считаешь, что мне нужен секс, а тебе еще рано. Это коллизия. Проблему можно разрешить двумя путями: отправить меня к другой тёлке или дать самой. У другой тёлки я недавно был. Удовольствия не получил, зато на два с половиной месяца лишился удовольствия видеть тебя. И хотеть. Постоянно хотеть. А это тоже, поверь мне, удовольствие. Я вот сейчас здесь, с тобой, как никогда понимаю это. Поэтому я подожду. К другой тёлке ты меня теперь не отправишь, все равно не помогает. Но уж позволь мне самому разобраться, что мне делать для того, чтобы ты, наконец, осознала, что дело не в том, в каком возрасте ты перестанешь быть целкой, а в том, насколько ты для этого уже готова.

Она долго смотрела на него, а потом сказала:

– А как я это объясню маме?

– Мне это не интересно.

– И все же, Влад, я не возьму кольца. И не дамся тебе. Пока.

– Ну вот видишь, в нашем обороте уже появилось слово «пока»! Это уже что-то… Хорошо, пусть полежит у меня. Пока. Я терпеливый, как выяснилось.

Они долго целовались, а потом вместе лежали в траве и наблюдали за тем, как садятся и взлетают самолеты. И молчали. Незаметно подкрался рассвет.

***

– Ты знаешь, я так измучилась за это время без тебя. Мне кажется, еще немного, и я бы просто умерла.

– Я знаю. Мне рассказывали, как тебя бесновало.

– Я думала, что тебе, наверное, будут рассказывать. Но сейчас, когда сказал, почему-то удивлена.

– Я приезжал несколько раз, хотел встретить тебя после музыки, но всегда тебя уже не было. Не знал, как увидеться. Раньше ведь было проще, в школе виделись.

– Зато я теперь стала здорово петь! Учителя хвалят, говорят есть будущее. Так что теперь не пропаду, даже если не будет профессии!

– Я теперь тебя буду называть Мастером. Для солидности.

– Называй меня по имени. Я не люблю других названий.

– Почему тогда иногда называешь меня Шик?

– Ты знаешь, это как будто и есть твое имя. Как лейбл, не зря тебя так прозвали. Но я все равно не люблю прозвищ. Говорю так, когда злюсь или хочу позлить тебя.

Она молчала, а потом вдруг сказала:

– Я скучала…

Влад смотрел, сверкая хищными магнитами своих глаз, всматриваясь так глубоко, что, казалось, вот-вот достигнет дна ее души. Если у души бывает дно.

– Почему ты всегда уходишь? – спросил он.

– Потому что чувствую опасность. Кто-то ведь всегда проигрывает. Не хочется, чтобы это была я. Понимаешь?

– А если все просто будет хорошо?

– Ты же знаешь, не у нас с тобой. Ведь ты знаешь это. Просто не говоришь вслух. Это невозможно.

– Я хочу, чтобы было.

– Я люблю тебя, Влад. Это очень серьезно для меня. Именно поэтому есть вещи, которые я не могу сделать. Не могу перейти эту черту. Хотя это очень сложно, не переходить ее. – Он обнял ее. – Я что-то чувствую, не могу объяснить тебе. Думаю, ты тоже чувствуешь. Как будто не все в порядке. У нас с тобой все никогда не было в порядке, с самого начала не было. Ведь ты тоже чувствуешь? Знаешь, что я права. Иначе не терпел бы… Ты со мной, но мне все время кажется, что это должно кончиться. Я просто знаю это.

– Я не хочу, чтобы это кончалось. Просто будь здесь. Не плачь.

– Ты же знаешь, я никогда не плачу.

– Знаю. Но мне сейчас так показалось. Не расстраивайся, нет причин.

– Есть. Я не могу сделать то, что хочу. Очень надеюсь, что это в первый и последний раз в моей жизни.

***

– Ты еще дома? Я не ожидала, что тебя застану. Решила рискнуть.

– Я что-то приболел.

– Ну и голосок у тебя! Приболел? Да ты же просто в полном раздрае!

– Есть немного.

– А где мать?

– Не знаю. Мне это не интересно.

– Я приеду чуть позже.

– Не стоит, все в порядке.

– Я это поняла. Буду в районе трех.

***

Она позвонила в дверь. Некоторое время ответа не было. Вот клацнул ключ в замочной скважине, дверь открылась, и пред ея очи предстал он. Из одежды на нем присутствовали лишь черные семейники и вязаный шарф, которым он небрежно обмотал горло.

– Я вижу, ты серьезно подошел к вопросу лечения.

Влад улыбался и молчал. Он прошел в кухню, откуда доносился запах приготовления пищи. Она прошла за ним, и ее удивлению и негодованию не было предела! Он сам варил себе суп, сопровождая этот процесс периодическими приступами кашля.

– Ты же болеешь! Иди ложись, я закончу.

– Хорошо.

– А что, у вас мама не готовит?