Странница обхватила руками плечи Риты, прожилки на запястьях вспыхнули ярким пульсирующим светом, и этот свет мгновенно как коконом окутал обе фигуры. Рита дёрнулась, попыталась вырваться из сияющей ловушки, но не смогла сдвинуться с места.

– Нас ждёт долгая дорога! – с ненавистью прошипела Странница. – Королева лично вынесет тебе приговор за то, что ты сделала!

Макар заставил себя подняться, сделал шаг, другой. Он намеревался выдернуть Риту из этого синего свечения, чего бы это ему ни стоило.

– Прости, – прошептала она.

Он увидел в её глазах неземную тоску. Закричал, рванул вперёд, протянув в сторону Риты руки…

Обе фигуры исчезли.

Макар застыл, будто наткнувшись на стену, затем замотал головой, отрицая то, что случилось. Он не хотел в это верить. Рассудок бунтовал. А в помещении съёживалась студенистая масса, которая стала тёмной, как грязевая жижа. Она пузырилась, и в этой субстанции плавали рыхлые тела уже мёртвых людей.

За окном шелестел дождик. Где-то наверху, в пустынных коридорах поликлиники, печально завыл ветер.

Вздрогнув, словно очнувшись от транса, Макар опустился на пол, склонил голову, закрыл глаза. Тошнота подкатила к горлу, вспыхнула боль в боку, будто напомнив: «Я здесь и я сведу тебя с ума!». Рассудок заволокло мутным туманом, и Макар долго сидел, ничего не соображая. Перед внутренним взором проплывали неясные образы, чьи-то размытые лица. Он слышал невнятные голоса, которые доносились, словно бы из космических далей. Когда пришёл в себя и с трудом разлепил слипшиеся от крови веки, разглядел в метре от себя тёмную субстанцию: Бу-Ка превратился в растёкшуюся по полу жижу. Взгляд Макар не стал поднимать, не желал видеть мёртвых людей, боялся рассмотреть среди них девочку Таню.

Нужно было убираться отсюда, ведь тёмная жижа, скорее всего, ядовита – коснёшься и умрёшь. А она хоть и медленно, но ползла по полу, растекаясь.

Макар поднялся, его занесло вправо, он ударился плечом об стену, но на ногах удержался. В ранах пульсировала боль, жутко хотелось пить. Бросило в жар, словно огненные вихри под кожей разъярились. Прижав ладонь к ране, Макар заковылял к лестнице. Нахлынуло чувство вины: он не защитил Риту! И теперь она неизвестно где! Королева паразитов вынесет ей приговор – так сказала Валерия. Он не осуждал Риту за то, что она сделала. Её разум затуманили гнев и желание отомстить за Вадика, жажда спасти тех, на кого влияли паразиты в южной части города. Был ли иной выход? Можно ли было найти какай-то компромисс? Макару казалось, что эти вопросы не дадут ему покоя до конца его жизни. А жизнь, судя по всему, скоро вытечет из него капля за каплей. Если не убьют раны, то уничтожит нижний слой. Он застрял здесь. Без Риты ему не вернуться.

Доковылял до лестничного пролёта. Начал спускаться по ступеням и едва не упал – ноги совсем ослабли, голова кружилась. Сделал глубокий вдох, ощутив, что воздух уже не пахнет подгнившими фруктами. И белёсая плесень на стенах выглядела не так, как раньше, она покрылась слоем коросты, от неё отваливались пласты.

Макару показалось, что прошла вечность, когда он, наконец, спустился на первый этаж. С трудом переставляя ноги, пересёк холл, вышел из поликлиники и обессиленно опустился на землю. Дождик закончился, лишь с крыши капало. Макар услышал многоголосый гомон и с равнодушием подумал, что это всё, конец. Красноглазые мигом разорвут его на части. У него не было сил, чтобы дать отпор. Он увидел головастиков. Их было сотни, они приближались к поликлинике и глаза у этих существ были вовсе не красные.

Судорожно вздохнув, Макар ощутил, как в ранах, словно угли вспыхнули. Он застонал и потерял сознание.

Услышал шорох, бормотание. Открыл глаза.

Серое небо.

Справа и слева что-то двигалось. Повернул голову. Головастики. Они волокли его. Посмотрел вниз, сообразил, что лежит на какой-то плотной шкуре. Головастики тащили эту шкуру по земле. Остановились. Кто-то приставил к губам чашку, сделанную как будто из скорлупы большого ореха. Макар попил воды и снова закрыл глаза. Ощутил движение.

Через какое-то время опять разомкнул веки. Дома, деревья, застывший в странной позе пугало. Ещё дома, ещё пугало – монстр явно умирал, он распластался на земле, пытался поднять голову, его глаза походили на лужи с грязной красноватой водой. Макар подумал, что без ауры Бу-Ка здесь всё начало стремительно меняться, и удивился, что ещё способен размышлять.

Очередная остановка. Ещё порция воды. Веки отяжелели, боль почти прошла. Окружающий мир расплылся, потемнел, и Макар уснул крепким сном.

* * *

Проснувшись, Макар увидел светляка. Тот висел под потолком и испускал ярко жёлтый свет. Повсюду мелькали тени. Кто-то невнятно напевно бормотал. Было жарко, как в бане, в воздухе стоял густой запах трав.

– Где я? – прошептал Макар, приподняв голову. Он не испытывал боли, но по телу разливалась слабость.

Вокруг на полу сидели головастики. Они мерно раскачивались, глаза были полуприкрыты. Женщина головастик с седой шерстью и в шапочке из упаковки из-под чипсов делала в воздухе лапами странные манипуляции и издавала мелодичные звуки. Тени на кирпичных стенах шевелились, как живые, они были словно сами по себе, точно инфернальные наблюдатели, вызванные неведомой магией.

Макар взглянул на рану в боку. Её покрывал слой какой-то зеленоватой кашицы. Такая же субстанция была и на предплечье. Обнажённое тело блестело от пота.

Шаманка замолчала, уставилась на Макара. Он глядел в её глаза и ощущал, как его затягивает в их глубины, как в омут. Всё вокруг перестало существовать. Были только эти глаза. Снова послышалось пение, на этот раз многоголосое, ритмичное. Макар почувствовал, как пульс подстроился под этот ритм. Накатила эйфория. Ему показалось, что прошли часы, прежде чем он снова погрузился в глубокий сон.

Он пробуждался, снова засыпал. Головастики поили, кормили его каким-то мясом, на вкус напоминающим свинину. И постоянно под потолком висел жёлтый светляк, словно маленькое комнатное солнце. Находясь в непрерывном дремотном состоянии, Макар глядел на него и вспоминал Риту, Катю, Вадика, Лыбу. Вспоминал с лёгкой грустью, без отчаяния. Светляк словно бы не позволял ему впадать в уныние.

Однажды Макар проснулся и осознал, что что-то изменилось. Будто был преодолён какой-то барьер. И дремота отступила. Всё внутри словно бы кричало: «Ты жив! Встань и иди!» И он поднялся с лежанки из шкур. Ноги дрожали. Сделал шаг, другой. Тяжело, однако каждая клетка тела требовала движения. Он завернулся в одну из шкур, вышел из помещения, в котором провёл всё это время. Жёлтый светляк плыл за ним, держась на небольшом расстоянии. Сбежались головастики, некоторые из них радостно гомонили, кто-то одобрительно кивал.

Макару приходилось заставлять свои ноги идти. Он пересёк большое помещение с разрисованными стенами, вышел в холл. Ступням было холодно, зато сверху накатывали излучаемые светляком волны тепла. Доковыляв до выхода из здания, Макар понял, где находится. Это был почти центр города, спорткомплекс. Падал мелкий снег. Дети-головастики радостно носились на площадке перед зданием, играя в какую-то игру. Сколько он пробыл здесь? Судя по отросшей бороде и по тому, что раны затянулись – недели две.