— Нельзя встать во главе того, чего на данный момент практически нет, женщина, — вот сейчас в голосе Романа прозвучали искренние нотки, которые я, будь он нормальным человеком, опознала бы как боль. — И мы говорим не обо мне, а о тебе!

В отдалении хлопнула дверь, и Роман окончательно выпрямился, одергивая одежду, словно и не приложило его только что об стену.

— Я не поведусь на это, Роман. Не в этот раз! — перешла на шепот я, слыша приближающиеся шаги. — Рамзин не причинит вреда ребенку, а с остальным я справлюсь!

— Может и так. А может, все будет по-другому, — так же шепотом ответил Роман. — Знаешь, никто и никогда не видел мать Игоря. Как думаешь, что будет, когда ты приведешь его в ум, он, к примеру, вспомнит, что нужно во всем подчиняться отцу, и они вдвоем решат, что ты не можешь быть достойной матерью своему ребенку?

Я, прежде чем эта очередная порция инфы дошла до моего разума, и я успела ответить, дверь открылась, и вошел Глава. Он быстро обежал цепким взглядом комнату и задержался на Романе, словно знал, о чем мы говорили только что.

— Пора, — сказал он, поворачиваясь ко мне.

Не желая больше оттягивать неизбежное, я пошла мимо него из дома. Мы уселись на заднее сидение машины Амадеу и медленно поехали по ухабистым, узким неосвещенным улицам в сторону, где особенно интенсивно двигались рыскающие лучи прожекторов в сопровождении наших бывших провожатых на скутерах. Я решила пока выбросить из головы разговор с Романом и прислушивалась к своим ощущениям. Уже через несколько минут я встречусь с Рамзиным. Наверное, должно появиться ощущение обреченности и тягостной тоски или злости? Но нет. Ничего такого не было. Как только я внутренне смирилась с тем, что нашей встречи уже не избежать, в душе родилось нечто сродни беспокойству или даже какому-то нетерпению — раз уж это все равно должно произойти, то пусть случится скорее. И с каждым поворотом по извилистым улочкам это состояние усиливалось, и я поняла, что это нетерпение не только моё. Ребенок тоже посылал мне эти ускоряющие сердце волны, и, в отличие от моих собственных, его не были замутнены сомнениями.

Вскоре машина остановилась. Все выбрались наружу, и Роман и Глава встали передо мной, ощупывая взглядами, будто ища изъяны, которые все испортят. Ой, ладно, я сама один большой изъян, который вечно косячит, так что успокойтесь уже! Я уже знала, что они сейчас не идут со мною, только парни Амадеу. Эти же двое отправятся собирать спрятавшихся по приказу Главы Дарующих, с помощью которых они надеялись возвращать братьев по одному, если вдруг мне не удастся убедить Рамзина освободить их всех разом. Я помнила, что Роман сказал, что Светочи не слишком любят общество друг друга, но, как говорится, отчаянные времена, так что не переломятся, потерпят.

— Хватит глазеть на меня, — сказала я мужчинам. — Вам лучше как можно скорее выбраться из фавел, пока Игорек не опомнится и не решит, что вы ему тоже зачем-то нужны.

Было похоже, что оба хотели мне что-то сказать, но я решительно отмахнулась.

— Хватит уже меня поучать. Иначе пойдете сами, — и повернулась к парням Амадеу, подтянувшимся на скутерах. — Куда идти?

Уже когда мы поворачивали за угол, обернулась и увидела, что Глава, Роман и Амадеу так и стоят, неотрывно глядя нам вслед.

На улицу, наводненную спецназовцами, мы выскочили как-то очень быстро, проскользнув через какой-то узкий отнорок. Вот только было темно, и вдруг в глаза бьют мощные фонари, в нас целятся мужики в камуфляже и касках и что-то грубо орут. Сын Амадеу быстро затарахтел, становясь так, чтобы прикрыть меня от приближающихся явно агрессивно настроенных спецов. Но судя по резким окрикам, слова парня не слишком впечатлили окружающих. Они налетели на нас и стали бесцеремонно толкать к стене дома, больно тыча прикладами. Мгновенно я уловила раскаленный прилив, наполнивший тело стремительно и до краев. За секунду раздражение малыша достигло точки плавления камня и грозило вырваться наружу, если кто еще хоть раз пихнет меня в спину.

— Игорь Рамзин! — закричала я так громко, что от меня шарахнулись сопровождающие. Но лучше так, чем сейчас обратить всех вокруг в живые факелы. Они-то не орденские братцы, и это будет смертельно. — Рамзин! Скажите ему, здесь Яна Крамер!

За спиной громко заспорили и, развернув меня, стали светить в лицо, вынуждая зажмуриваться от боли в глазах.

— Да задолбали! Прекратите это! — не выдержала я.

Свет тут же исчез, но суета только усилилась. Я стараясь не обращать на это внимание, старательно дышала равномерно, успокаивая малыша.

— Яна Крамер? — из темноты выступил высокий мужчина, и я, присмотревшись, узнала в нем того самого рыжего брата с косой, обмотанной вокруг шеи. Как его там звали? А не помню.

— Я.

Может, виной темнота и отблески фар и фонарей, но вид у этого брата был какой-то нездоровый. И вообще от него исходило нечто, от чего мой желудок совершил кульбит, и его скрутило тошнотой от омерзения. Я всмотрелась в него, пытаясь понять, что могло стать причиной такой реакции, и на секунду мне почудилось, что вокруг его силуэта пульсирует нечто, не имеющее внятной формы или цвета. Я моргнула, и видение исчезло.

— Идемте, — мужчина протянул руку и схватил меня за локоть, и тут же вроде отхлынувшая злость малыша взвилась до заоблачных высот, и удержать его последующий удар у меня уже не было ни малейшего шанса.

В одну секунду мужчина схватил меня, а в следующую он уже катался по земле клубком огня, ужасая окружающих дикими воплями. Еще спустя мгновенье из этого куска полыхающей плоти вырвалось нечто, издав еще более ужасающий вой, устремилось в сторону толпы военных. Но вслед ему полетел огненный жгут, вырвавшийся из моих почему-то сейчас направленных в его сторону рук. Он словно хлыст обхватил это нечто, и вой сначала стал совершенно жутким, а потом прервался на самой высокой ноте, вымораживая кровь. А затем все просто исчезло. Словно огненный шар схлопнулся, без всякого следа. И остался только стонущий от боли мужчина у моих ног в остатках дымящейся одежды.

Я почувствовала себя обессиленной, но все же опустилась рядом с ним на колени и постаралась дотянуться до исцеляющей «зеленой» энергии.

— Не надо, — неожиданно прохрипел обгоревший. — Я буду в порядке. Теперь буду. Спасибо.

И он отключился. Зато вояки пришли в себя, и вокруг залязгало оружие, которое они направили на меня, что-то истерически вопя. Внутри опять стал