– Но почему? – изумиласьКатюша. – Впрочем, я не настаиваю, твое дело, поступай, как считаешьнужным, в отношении меня, но алименты на Сережу не задерживай.

– Не намерен кормить в…..а! –завизжал Шиманский. – Это не мой сын!

Катя онемела, а бывший муж бушевал:

– Думала из меня дурака сделать, а неполучилось! Ребеночек от твоего одногруппника Лени Релезова!

– Неправда, – отбиваласьКатя, – у меня с Леней никогда ничего не было.

Но Шиманский уже швырнул трубку. Черезнекоторое время Катюша узнала, что ее бывший муж собирается жениться на… ОлеБелкиной.

Удар был ниже пояса. Катя с трудом пережиладвойную измену, потеряла разом и мужа, и родственницу. О Шиманском она забыла,получила диплом, устроилась на работу, потом снова вышла замуж, родила Кирюшу,развелась и стала воспитывать уже двух сыновей без отцов. Шиманский болееникогда не проявлялся, денег он на Сережу не давал, о сыне ни разу не вспомнил.

Через некоторое время после ссоры Кати сбывшим мужем Оля Белкина приехала к родственнице и стала плакать.

– Прости, я давно хотела прийти, нобоялась, что ты меня прогонишь. Мы не поженились с Шиманским.

– Меня не волнуют ваши отношения, –мягко ответила Катя.

– Ты сердишься?

– Нет.

– Это не я сказала Шиманскому проЛеню, – стонала Оля, – он сам откуда-то узнал. Поинтересовался одинраз, что у вас было, а я ответила правду.

– Да? – усмехнулась Катя. – Чтоже ты сказала?

– Леня ухаживал за тобой, даже сродителями знакомить тебя возил, – ныла Белкина.

Катя молча взяла сигарету, она не собираласьоправдываться перед Белкиной. Да, влюбленный в Катюшу Леня пытался оказать тойвнимание и, зная, что у Катерины нет денег на отдых, позвал ее на неделю пожитьлетом в деревне у своей бабушки. Леня деликатный парень, поэтому, чтобы несмущать Катюшу, он одновременно с ней пригласил и всю группу. Семь дней большаякомпания весело проводила время на природе. Так что получилось, что Оля несоврала, рассказывая Шиманскому про поездку к Лене. К тому же в избе тогда насамом деле присутствовали родители юноши, и Леня знакомил всех с ними.

– И ты после всего простилаБелкину? – изумилась я.

Катюша поправила одеяло.

– Кто старое помянет, тому глазвон, – сказала она наконец, – в жизни всякое случается. Ведь она поглупости меня с Шиманским поссорила, никакого расчета в ней нет. Если хочешьзнать, Оля большой ребенок, неспособный управлять своими эмоциями. Знаешь,встречаются такие дети, которые при взгляде на любую вещь кричат: «Хочу!»Большинство малышей годам к пяти начинают понимать: на каждую хотелку есть своятерпелка. Но до Ляли сия простая истина так и не дошла. Поэтому у нее нетподруг или близких людей, кроме нас, имелся еще муж, да только видишь, какполучилось.

– Значит, об однокласснице Нате она тебене рассказывала? – переспросила я.

– Первый раз слышу это имя, –ответила Катюша.

Едва часы подобрались к девяти утра, я набралателефон Наты. Конечно, очень неприлично беспокоить человека утром, но мнеследовало как можно быстрее побеседовать с женщиной. Уже не первый день ятычусь, словно новорожденный кутенок, в разные стороны, но результата никакогоне видно. Может, Ната сообщит хоть что-нибудь интересное?

– Слушаю, – ответило чутьхрипловатое меццо.

– Позовите, пожалуйста, Нату.

– Я у телефона.

– Простите за столь неурочный звонок.

– Нормально, я жаворонок, встаю в семь.

– Вас беспокоит…

– Женщина со странным именем Евлампия,майор милиции.

– Откуда вы знаете? – изумилась я.

– Роман позвонил, – сообщилаНата, – рассказал о смерти Оли и предупредил, что вы захотите со мнойпобеседовать.

– Это возможно?

– Что?

– Поговорить.

– Почему нет? Хотите, приезжайте прямосейчас, – равнодушно предложила Ната, – мне на работу лишьпослезавтра выходить, сижу дома.

– Давайте адрес, – крикнула я,кидаясь в прихожую.

Ната оказалась толстой, бочкообразнойженщиной. Учитывая, что они с Белкиной ходили в один класс, ей должно было бытьстолько же лет, сколько и Ольге, ну максимум на год больше. Смотрелась же Натапятидесятилетней теткой. Похоже, она не слишком заботилась о своем внешнемвиде. Давно не стриженные волосы Ната стянула резинкой в хвостик, на лице неимелось никакой косметики, на руках маникюра. Меня, совершенно постороннегочеловека, Ната встретила в бесформенном наряде – то ли халате, то литрикотажном платье, усеянном пятнами. Видно, ей абсолютно наплевать на то, какона выглядит и что я подумаю о ней.

Под стать хозяйке оказалась и квартира,захламленная, пыльная, неуютная.

– Значит, Оля умерла, – без особойжалости констатировала Ната, впустив меня к себе.

Я на секунду заколебалась: может, сказатьправду? Белкина ведь лежит в палате реанимации. С другой стороны, разве можноназвать ее нынешнее состояние жизнью? Ляля балансирует на очень тонком лезвии,отделяющем свет от тьмы, врачи боятся делать хоть какие-нибудь прогнозы. Но онинадеются, что Белкиной все же удастся зацепиться за жизнь и выбраться изпропасти небытия. Я же думаю, что Олю может спасти лишь одна фраза, которую япрошепчу ей на ухо:

– Не волнуйся, Гена ждет тебя дома, он вкроватке, в моей спальне.

Вот тогда Ляля раскроет глаза и быстро пойдетна поправку, положительные эмоции – лучшее лекарство.

Но Нате, наверное, сейчас пока не следуетсообщать правду. Насколько я поняла по ее реакции, Ната не особо удрученаизвестием о кончине одноклассницы. Вполне вероятно, что, считая Белкинуумершей, она станет откровенной. Конечно, сейчас, если смотреть на ситуацию сморальной точки зрения, я веду себя некрасиво. Но мне-то надо найти похищенногомладенца, поэтому нужно забыть об интеллигентности и хорошем воспитании.

– Умерла, – кивнула я.

– А ребенок пропал?

– Верно. Вы знали, что она беременна?

Ната усмехнулась.

– Еще бы. Мы с Белкиной не разлей водабыли.

– Очень странно.