Олег с жалостью посмотрел на сгорбившегося под шкуройдудошника. Конь шел мерным шагом, Таргитай склонялся все ниже, засыпая на ходу.Мрак покачал головой:

— Брось! Он не ведает о своем увечье. Оно невидимо.

— Значит, он не погибнет?

Мрак в затруднении поскреб ногтями волосатую грудь.

— Мы все погибнем, но когда? Такую выбрали дорогу.

— Жизнь, а не дорогу выбрали… Со всех сторон норовятгрызануть, ухватить, цапнуть, ударить, ограбить, прибить, вонзить когти. Аежели не сидишь как пень, шевелишься малость, то и ворона кидается…

Мрак спешил, заставил после короткого отдыха оседлать коней.Едва рассвело, впереди на светлеющем небе полоска вырастала, превращалась вдалекую стену.

Когда солнце взошло, путешественники начали ерзать в седлах,тревожно переглядываться. Перед ними были не деревья — горы: всем селом необхватишь такой ствол, разве что на коне объехать. Могучие корни, как мокрыебревна с содранной корой, вздыбливали зелеными холмами мох, прорывали,поднимались, устраивая арки со свисающими зелеными холмами — Мрак проезжал, непригибаясь к гриве.

Лиска притихла, жалась к Олегу. На загривке Мрака шерстьподнялась дыбом, широкие ноздри хищно подергивались. Олег покрепче прижимал кгруди мешочек с корешками. Таргитай распахнул глаза во всю ширь, они стали какдва горных озера.

— Неужто такие деревья еще есть на свете?

— Это призраки, — объяснил Мрак хладнокровно. — Миражи, мывстречали в пустыне. Ты с разбега головой в ствол! Насквозь проскочишь.

Олег сказал, стараясь держать голос мужественным:

— У Таргитая голова как валун. Только щепа брызнет из твоихпривидений.

— А чо жалеть? Все одно Лес чужой.

Лиска поглядывала со страхом. Шуточки и раньше понимала снатугой, а злое зубоскальство этих лесных людей, похоже, вовсе за чертой.

В Лесу стало сыро, мрачно. Воздух стоял неподвижный итяжелый как вода в болоте. Ветер кое-как протискивался между деревьев, колыхалвоздух как волны. Становилось сумрачнее. Лиска побледнела, плечи поднялись. Онастала похожей на попавшую под дождь птицу. Невры ехали равнодушно. Лисказаподозрила, что похожие деревья где-то уже видели.

Олег, который всегда чуял опасность за сто верст, даже еслиее не было, сказал встревожено:

— Ежели деревья с горы…

— То пчелы с воробья? — закончил Мрак.

— Пчелы меня не волнуют, от них мед. Но волки, медведи?

— У пчел, как у твоей Лиски, не только мед, но и жало.

Кони прядали ушами, всхрапывали, шарахались от гигантскихвыворотней. Над головами бесшумно пронеслись гигантские звери — настолькобыстро, что Лиска не успевала натягивать тетиву. Вместо этого она вспикивала иприжималась к Олегу так крепко, что волхв едва не падал с седла. Их опахивалаволна воздуха и тепло живых тел. Невры держались в седлах прямые как свечи,даже повеселели, словно не в страшный Лес вошли, а уже вышли из него. Старикоглядывался на них с удивлением.

— Уже близко, — сказал он наконец. — Этот Лес вырос изжелудей Прадерева. Раз в тыщу лет…

Из-под земли взметнулись белесые корни. Мертвенно бледные,холодные, захлестнули Старика за ноги. Мрак с секирой в поднятых руках с браньюкинулся к ним, но корни разом взметнули старого волхва на высоту человеческогороста. Он вскрикнул, побагровев, глаза полезли на лоб.

Из земли, распарывая мох и расшвыривая коричневые комья,выстреливались новые корни, похожие на усики гигантской саранчи, сжали руки иноги волхва. Лопнула кожа, передавленная жутким жгутом, кровь брызнула снапором.

Мрак с руганью рубил корни, Лиска опередила Таргитая иОлега, ее меч заблистал, как мокрая молния. Из разрезов выступил белый какмолоко сок, взвился дымок. Сверху донесся хриплый вопль:

— Уходите!.. Их не взять…

— Нас тоже, — прохрипел Мрак. Он люто обрушивал страшныеудары, морщился — секиру отбрасывало с такой силой, что едва удерживал внемеющих пальцах.

— Бегите — вскрикнул тонко Старик. Тугие жгуты сдавливали стакой силой, что кровь далеко брызгала тонкими струйками. Корни тащили жертвууже в разные стороны, с синих губ волхва сорвалось: — Я искупаю… вину… но выдолжны…

Таргитая захлестнуло за ногу, потащило, взрывая мох. Мракуронил секиру, ухватил Таргитая за голову. Потянули в разные стороны. Мракпобагровел, мышцы вздулись, как и корни. Затем корень начал истончаться, понему пробежали судороги. Внезапно Мрак упал на спину, не выпуская Таргитая, а хлыщущийбелым соком корень нехотя втянулся в разрыхленную землю. Из ямки осталосьторчать смятое голенище сапога Таргитая.

Мрак вскочил и снова рубил хлыщущие по воздуху корни.Таргитай с трудом сел, негнущимися пальцами щупал шею. Вроде бы вытянулась, каку гордого красавца лебедя.

Наверху отвратительно треснуло, захрустело. Сверху полиласьтеплая кровь. Лиска с визгом шарахнулась в сторону. Кровь потоками хлестала наземлю, окровавленные корни покачивались. Красные жгуты все еще стискивали двесмятые половинки человеческого тела. К ним метнулись другие корни, тянули ирвали в стороны.

Олег вскрикнул:

— Уходим!.. Ему не помочь… а такое одним человеком ненажрется!

Мрак ухватил Таргитая — тот застонал от обиды и боли — сноваза шею, потащил, вспахивая им толстый слой мха. Таргитай вырвался, чудом успелударить Мечом.

Олег и Лиска медленно отступали, не отрывая взглядов от залитыхкровью корней. Белесые волоски уже впились в красную выжатую плоть, быстророзовели, разбухали как пиявки. Волна красного сока пошла по кронам, опустиласьк земле, начала всасываться вглубь.

Уже на опушке Мрак обернулся:

— Что он искупал?.. Что он такое искупал?

По их следу земля вспучивалась, корни выстреливались белые,как не знающие солнца черви или белые муравьи. Земля трескалась по всему полю.Наверх поднялся лес шевелящихся щупалец.

Таргитай ковылял последним, прижимая к груди сапог, в другойруке волочил за собой Меч. Оранжевое лезвие вспарывало мох с треском. Тот сразусмыкался, словно зеленый студень. Мрак предостерегающе крикнул, белесый кореньхищно ухватил Таргитая за лодыжку.

Мрак и Олег сразу мощно дернули Таргитая за голову. Лиска судорожнопринялась сечь мечом скользкое дерево. Несчастный Таргитай взвыл дурнымголосом, снова раздираемый надвое.

Раненое щупальце разочарованно ушло в землю, оставив в норкедругой сапог — пожмаканный, залитый землей, с лопнувшей подошвой. Таргитай распласталсяна лохмотьях толстого мха, завыл от боли и жалости к себе. Мрак торопливосрубил длинную лесину, деловито поддел издали сапог, бросил Таргитаю.