Я познакомилась с самым замечательным, блестящим, очень общительным человеком. Он так хочет быть со мной, хочет «серьезных» отношений». Мы болтаем постоянно, круглые сутки. Мы ведем захватывающие споры. Я полюбила его уже после двух недель знакомства. Но в сексуальном плане — и я имею в виду вообще, не только в постели, а в полном аспекте чувственной любви — даже не знаю. Кажется, он выбирает абсолютное равенство. Полную близость. Никакой агрессии. Никакого напряжения. Никакой дистанции. Он хочет обсуждать каждую эмоцию, каждое колебание в наших отношениях, все «что произошло». Он психотерапевт. <…> Феминистская/психотерапевтическая версия любви и секса. У меня от этого мурашки по коже. Я просила его не пугаться темной, серьезной стороны вещей, и он обдумывает это, но я боюсь, что он... кастрирует [так в оригинале], да, кастрирует свою сексуальность, за всю свою жизнь он так и не осмелился что-нибудь изменить. А я не могу заставить свою чувственность вернуться к тому, что мне кажется жидкой детской кашкой на вкус, а не сочным жареным мясом. Вот такие дела.

Этот пример перекликается с литературным топосом модерна504, в котором сексуальность становится независимой от других сфер действия, ценной самой по себе как способ «раскрепостить» личность. По словам Тары, прекрасные отношения, лишенные возбуждающей сексуальности, утрачивают некое существенное содержание. Несмотря на то что у бойфренда этой женщины есть «все», о чем можно только мечтать, — он общителен, эмоционален, словоохотлив и внимателен — общение с ним невыгодно отличается от предыдущего сексуального опыта, более возбуждающего и более интенсивного. «Неприрученная» или грубая сексуальность является абсолютным ориентиром в ее восприятии, поскольку она выявляет (и представляет собой) самый глубокий и истинный слой ее индивидуальности, то, от чего она в результате так и не смогла отказаться. Именно по этой причине она в конечном итоге рассталась со своим «замечательным человеком» (о чем сообщила мне по электронной почте). Не имеет значения, с каким мужчиной у нее были отношения: с жестоким или замечательным — в обоих случаях сексуальность Тары была самостоятельной и не зависела от эмоциональной сферы, она была удовлетворена в жестоких отношениях и испытывала досаду в прекрасных. Опять же, тело имеет онтологический статус, отличный от индивидуальности и эмоциональных отношений. Независимость сексуальности и независимость тела могут и часто вступают в конфликт с эмоциональностью отношений, заставляя эмоциональные и сексуальные категории опыта конкурировать друг с другом.

Второй способ, которым сексуальность запускает эмоциональный процесс исчезновения любви, связан с тем, что сексуальная доступность значительно увеличивает понимание альтернатив. Исследование, проведенное Джеффри Симпсоном в 1987 году с участием 120 молодых людей, показало, что осознание предполагаемых альтернатив существенным образом влияет на стабильность отношений: чем выше вероятность возникновения альтернативных отношений, тем менее стабильны отношения505. Действительно, открытое сексуальное поле практически по сути своей предоставляет ментальную карту альтернативных (и упущенных) сексуальных возможностей. Учитывая широкую доступность сексуальных тел или более притягательных сексуальностей, либо и того, и другого, а также учитывая норму моногамии, сексуальная энергия, направленная за пределы семейной пары, представляет собой надвигающуюся угрозу браку. Это подтверждает израильтянин Гил, директор одной неправительственной организации. Ему 56 лет, он развелся за десять лет до интервью:

ГИЛ: Эмоционально я отдалился задолго до развода.

КОРР.: Что же заставило вас развестись? Не могли бы вы мне рассказать?

ГИЛ: Думаю, все началось, когда я влюбился в свою коллегу. Это было очень давно. Я был женат, кажется, в течение девяти лет. У меня был роман с этой женщиной. Очень бурный, надо сказать. Я не мог держать это в себе и поэтому все рассказал жене. Она восприняла мое признание на удивление благосклонно. Сначала оно ее потрясло, но она захотела сохранить брак. Да, она восприняла это лучше, чем я. Ведь после этого романа я так и не смог вернуть свои прежние чувства к ней.

КОРР.: Можете ли вы сказать, почему?

ГИЛ: Я словно открыл для себя совершено неведомый мне мир, мир страсти, о существовании которого раньше и не подозревал. Я хотел обладать этой женщиной и вожделел ее так сильно, что после этого больше не мог оставаться в браке и вести прежнюю жизнь. Я любил свою жену, но совсем не так. Однажды почувствовав вкус горячей страсти, я уже не смог вернуться к чуть теплому семейному уюту. Это было сродни унылому падению с небес на землю.

В этом рассказе происходит эмоциональная вспышка. Возникает альтернативная сексуальная связь, которая открывает ментальное и познавательное пространство этого мужчины, в свою очередь, ставя под сомнение считавшийся естественным сдержанный характер привычных эмоций его брака. Как сказал Адам Филипс, «всегда найдется кто-нибудь, кто будет любить меня больше, поймет меня лучше, заставит почувствовать себя более сексуально активным. Это лучшее оправдание моногамии — и неверности»506. И это приобретает еще большую актуальность в связи с тем, что сексуальные субъекты излучают свою эмоциональную и сексуальную энергию в разнообразных социальных пространствах и на рабочих местах, привлекая внимание незнакомого зрителя. Иначе говоря, сексуальная энергия широко распространяется внутри и за пределами привычной бытовой сферы, погружая тела в состояние постоянной сексуальной доступности и подрывая тем самым норму сексуальной исключительности, до сих пор преобладающую в тесных интимных отношениях. Капиталистическая сфера труда и сфера потребления превращают сексуальность в зрелище и фрагментируют ее, направляя на нее постоянный поток возможных сторонних наблюдателей и потенциальных обладателей, в результате чего такая сексуальность рассеивается среди бесчисленного разнообразия других. Вероятно, именно по этой причине число разводов среди людей старше пятидесяти лет за последнее десятилетие выросло втрое. И это происходит не только потому, что субъекты практически всех возрастов призываются к восприятию себя как сексуальных существ, но и потому, что у них возросло ощущение собственных сексуальных возможностей. «В 1990 году каждый десятый разведенный человек был старше 50 лет. К 2011 году, по данным переписи американских общин, более 28 % (более чем каждый четвертый) заявивших о разводе в предыдущие 12 месяцев были в возрасте 50 лет и старше»507.

Историк брака Стефани Кунц объясняет эту «революцию седых разводов» тем, что многие состоят во втором или третьем браке (что делает их статистически более склонными к разводам) и что многие из них являются бэби-бумерами (родившимися во время послевоенного демографического взрыва. — Прим. пер.) — поколением, более склонным к разводам508. Я бы, однако, рискнула выдвинуть гипотезу, что это изменение объясняется ростом числа интернет-сайтов знакомств, поскольку они создают реальную возможность встречи