Удивившись, что ей удалось подняться по лестнице, я провожаю ее до нужного кабинета, а затем возвращаюсь на место. Сажусь и начинаю гадать, какой вопрос задаст Бенни сегодня, а потом улыбаюсь. Ситуации вроде той, что только что произошла, побуждают меня еще больше любить свою работу. Чистое общение: непродуманное, непредсказуемое, неотрепетированное. Мне приходится работать с людьми из всех социальных слоев. С людьми, с которыми я вряд ли стал бы общаться. Признаться, встречи с некоторыми из них я бы постарался избежать и по возможности перешел бы метафорическую дорогу. Это означает, что, как я уже говорил в предисловии, мне приходится быть хамелеоном и адаптироваться к каждой консультации. Мне нужно понять, как взаимодействовать с человеком передо мной, как наладить с ним связь, выявить его желания и потребности, а потом попытаться прийти с ним к соглашению. Моя цель — улучшить самочувствие пациентов, и для этого мне часто приходится подстраиваться под них. Когда терапевт на это не способен или вынуждает себя это делать, ему становится трудно. Пациенты это замечают, ведь они не дураки.

Я должен ставить пациента в центр всего, что я делаю, поскольку именно такой подход ориентирован на пациента. Это непросто, но всегда будет оставаться целью.

Моей целью. Благородной и нематериальной станцией на их пути.

Разумеется, этот подход не лишен недостатков. Дело в том, что иногда мне очень хочется доставить удовольствие пациенту. Я подстраиваюсь под него слишком сильно, переставая думать независимо и утрачивая беспристрастность. Как я уже говорил, не выполнять требования пациента и не соответствовать его ожиданиям весьма непросто. В этом не всегда есть необходимость, как учил меня мой наставник. Теперь я понимаю это лучше, чем когда-либо. Совершенно верно, что в определенных ситуациях это может вызвать неприятности. Иногда мне непросто разговаривать с пациентами, как с друзьями в пабе (ладно, с друзьями Элис), но я продолжаю это делать, осознавая возможные риски, потому что так они получают всего меня. Не жесткую пластмассовую профессиональную версию, а меня настоящего. Я надеюсь, что так разрушаются барьеры и появляется возможность вести откровенные разговоры о здоровье. Это ведь очень хорошо, не так ли? За прошедший год я старался разговаривать таким образом с каждым пациентом, даже с мистерами О’Кифами мира сего.

Сообщение от Элис: она желает мне удачной консультации с моим последним городским пациентом. Я отвечаю списком смайликов, ошибочно включив в него динозавра.

Бенни, ну честное слово!

Меня снова наполняет нетерпеливое беспокойство, и я начинаю освобождать ящики стола. Черт. Я нашел огромные стопки выписок, рецептов, писем от других терапевтов и своих анатомических зарисовок (все они уродливы, и я еще раз убеждаюсь, что в июне прошлого года не зря не стал иллюстрировать влияние анальной дубинки на кишечник Ли). Я держу стопки обеими руками и понимаю, что здесь бумаги как минимум за год. Я смотрю на свое крошечное мусорное ведро, в котором лежит последнее мертвое горшечное растение, «украшавшее» кабинет. Вряд ли мне стоит бросать бумаги туда, поскольку это небезопасно и неконфиденциально. Однако это ведь мой последний день. Я осматриваюсь по сторонам, словно кто-то может появиться и погрозить мне пальцем, а затем засовываю бумаги обратно в ящик. Пусть их разберет тот, кто придет сюда после меня.

Прощальный подарок.

Кроме того, все могло быть гораздо хуже. Например, там могла лежать завернутая в пленку мертвая мышь, которую миссис Чамберс принесла в прошлом ноябре. Я откидываюсь на спинку кресла, выдыхаю и улыбаюсь. Когда ты мысленно уже ушел, тебя ничего не волнует. Кроме того, я устал физически и морально. Мотивация меня покинула. Клиника оторвала от меня кусок плоти. Понимаете, работа здесь связана с непрекращающимся аналитическим процессом. Ты всегда подвергаешь сомнениям свои решения. Правильные они или неправильные? Что я мог упустить? Мог ли я сделать что-нибудь еще? Знаю ли я достаточно, чтобы принимать верные решения? Последний вопрос очень серьезен, и он мешает мне спать ночами.

Я не хочу утомлять вас лекцией по психологии, но есть модель под названием «Иерархия компетентности», разработанная Ноэлем Бёрчем в 1970-х годах. Это четырехступенчатая модель вашего понимания своих задач и обязанностей. Моя обязанность как терапевта — знать медицину, и она определяет все мои повседневные решения. Все начинается с самой страшной ступени, называемой «неосознанная некомпетентность». Короче говоря, вы не знаете, чего не знаете. Вы невежественны и даже не осознаете этого. Звучит пугающе. Затем, узнавая больше, вы осознаете пробелы в знаниях. Это вторая ступень — «осознанная некомпетентность». Итак, вы изучаете что-то (медицину, например) и затем успешно применяете свои знания, но прикладывая мыслительные усилия. Это третья ступень, называемая «осознанная компетентность». Наконец, дело становится вашей второй натурой, и вы можете выполнять его не задумываясь. Это четвертая ступень — «неосознанная компетентность». Я каждый день спрашиваю себя, не являюсь ли я неосознанно некомпетентным, и мысль об этом отрезвляет меня. Страх — сомнительная мотивация. Тем не менее я уже смирился с этим (я не всегда так себя чувствовал). Сегодня я рад работать рука об руку со страхом. Он делает меня лучше и поднимает меня на новый уровень.

Это своего рода гироскоп в моей голове, который может быть полезен лишь человеку, сидящему напротив меня.

Пятница, 7 июня (17:29)

Теперь он может войти с минуты на минуту. Заключительный акт. Я вытягиваю ноги, позволяя себе немного опуститься в кресле, и хлопаю ладонями по коленям. Расслабившись, я смотрю в потолок. Знаете, я сегодня много размышляю о том, что вы должны вынести из этой книги. Думаю об уроке, который мне хотелось бы преподать. Каков мой посыл? Я сомневаюсь. А должен ли быть этот посыл? Проблема в том, что я обычный терапевт. Не политик, не ученый и уж точно не раздражающий лидер мнений. Моя карьера сосредоточена вокруг человека, сидящего передо мной, и этим мои профессиональные интересы неизменно ограничиваются. Кроме того, я считаю, что с моей стороны преподавать вам уроки было бы невероятно скучно. Итак, я пришел к выводу, что у меня есть для вас всего одно предложение. Оно не очень глубокомысленное и не изменит вашу жизнь, однако его полезно держать в голове. Вот как оно звучит:

Всегда думайте о пробеле между знанием и делом в своих действиях.

Важно понимать, насколько велик пробел между знанием о том, что вам нужно сделать, и тем, делаете вы это или нет. В здравоохранении эта концепция проста: если вас интересует самый легкий способ поддержания здоровья, вспомните слова Гиппократа, которые я приводил в прошлом месяце, когда встретился с Гарри: «Если бы каждый человек получал оптимальное количество еды и физических нагрузок, не слишком мало и не слишком много, то мы бы нашли самый простой путь к здоровью». Важно заложить фундамент для хорошего здоровья, а затем держать болезни под контролем. Нужно действовать проактивно, а не реактивно. Разумеется, можно добавить другие аспекты, такие как сон, общение, поддержка и так далее, но общий смысл ясен. Что самое важное, вы и так все это знаете. Но делаете ли вы это? Кроме того, нам удалось обобщить всю ту бесконечную ерунду о поддержании здоровья, которую можно найти в интернете, в одном коротком предложении. Все просто, нет никаких хитростей. И здесь точно не маскируется никакой очередной велнес-тренд. Если посмотреть внимательно, то все эти тренды можно свести к одним и тем же принципам: будьте активными, ешьте разумно, отдыхайте, следите за психическим здоровьем. Я могу радостно сообщить, что всем интернет-инфлюенсерам, рассказывающим о здоровье, можно уйти в отставку. Разумеется, разрыв между знанием и делом выходит далеко за пределы здоровья.