То есть она безукоризненно выполняла правила, надеясь хорошимповедением заслужить досрочное освобождение. Ну не могла Лика напасть наженщину в форме! Вот взять веревку и пойти в туалет… Или попытаться порезатьсебе вены, но кидаться на сотрудницу колонии?..

На площади перед вокзалом кипела бурная жизнь. Я дошла доподземного перехода и спросила у старухи, держащей в руке вязаные носки:

– Бабушка, где Дима Кулак?

Старушка прищурила хитрые глазки.

– Хто?

– Дима.

– Какой?

– Кулак.

– С таким фамилием, дочка, никого не знаю.

– Это кличка, Кулак.

Бабуся сунула носки в сумку.

– Ступай себе, коли покупать ничего не хочешь. Придумают желюди от безделья незнамо чего! Кулак!

– Он вас охраняет.

– Меня?!

– Ну, всех тут…

Старушонка хмыкнула:

– Во сказала! Здеся одни обиральщики, только и норовят чегоотнять!

Поняв, что от этой старухи ничего не добиться, я обратиласьк следующей и вновь натолкнулась на полнейшее нежелание рассказывать что-нибудьо юноше. Обойдя строй бабусек, я подалась к входу в метро, наткнулась там насмуглую женщину неопределенных лет, замотанную в цветастые тряпки, и попросила:

– Помогите найти Диму по кличке Кулак, он тут за порядкомследит.

Беженка втянула голову в плечи и пробормотала что-тонепонятное.

– Простите, не расслышала.

Женщина подняла на меня темные глаза.

– Русский нет. Моя не знай. Дай денег, ребенок болен. –Последняя фраза была произнесена чисто, без акцента.

Постояв в растерянности, я прошла к остановке такси,повертела головой в разные стороны, увидела стайку беспризорников и подошла кним.

– Ребята, где Павлуха?

– Лилипут, что ли? – хрипло спросил паренек в грязнойполосатой шапке.

– Да, – обрадовалась я, – маленький такой.

– Ты его знаешь? – протянул мальчишка.

– Очень даже хорошо. Он тут неподалеку живет, сотцом-алкоголиком, и Лену видела, его… э… девушку.

– Ленки тут больше нет, – шмыгнула носом девочка, одетая врваное, некогда бежевое пальто, – куда подевалась, не знаем.

– Мне она не нужна. Павлуха требуется.

– Ищи себе дальше, – сплюнул паренек в шапке и отвернулся.

– Где? – настаивала я.

– А зачем он тебе?

– Хотела дать ему заработать!

Мальчишка окинул меня быстрым глазом, на лице его появиласьгадкая усмешка.

– Не по адресу явилась, ступай вон туда, где зеленый забор.

– Павлуха там?

– Найдешь нужное, – нехотя проронил мальчик.

Я обрадовалась и побежала в указанном направлении. Возлезаборчика прохаживался парень лет двадцати пяти, похожий на полено, обряженноев кожаную куртку.

– Простите, где я могу найти Павлика?

Юноша общупал меня цепким взглядом.

– Павлика, говоришь?

– Да.

– Пошли.

Мы пролезли через дырку в заборе и оказались возле палатки,торговавшей шашлыками.

– Ахмед, – крикнул мой провожатый, – Павлика хотят!

Дверь распахнулась, появился мужчина с ярко выраженнойвосточной внешностью. Темные, слегка вьющиеся волосы были обильно покрыты гелеми блестели, словно кожа у жареной утки. Круглые карие глаза смотрели откровеннонагло, а на губах играла самая сладкая улыбка.

– Заходы, дарагая, – ласково загудел он, – будет тебеПавлик-шмавлик.

Я шагнула внутрь и попала в мусульманское царство. Ползакрывал протертый ковер, у стены громоздился диван, из невидимого динамиканесся заунывный напев: «Я хабиби…»

– Вот Павлик, – кивнул хозяин в сторону мальчика летдвенадцати, сидевшего на софе, – самый настоящий, бери.

Подросток повернул голову в мою сторону и улыбнулся. Егокаштановые волосы оказались чисто вымыты, одежда была отглажена, ботинкивычищены. Меньше всего мальчик походил на грязного бродяжку, скорее на ребенка,собравшегося с родителями в гости. Около него развалилась девочка, по видупервоклассница, вылитая кукла Барби: море завитых белокурых прядок, ярконакрашенные глаза, губки в помаде, платьице, украшенное кружевами и бантами.

– Бери, – повторил хозяин, – на сколько надо?

Тут только до меня дошло, что я нахожусь в гостях усутенера, а дети – малолетние проститутки.

– Нет, – попятилась я к двери, – мне другого Павлика,маленького.

– Меньше нет, – развел руками хозяин, – чем, дарагая, этотплох? Зачем маленький? Какой от него толк? Мой – мужчина! Бери, не пожалеешь!Настоящий джигит!

Но я уже неслась назад, к дырке в заборе. Сутенер,прохаживающийся с той стороны, ничего не сказал. Ноги вывели меня опять наплощадь. И что теперь делать? Пойти в милицию и сказать, что вот тут, в самомцентре города, предлагают детей для сексуальных утех? А то стражи порядка этогоне знают!

– Эй, тетенька, – подергал меня кто-то за куртку.

Я обернулась, девочка в драном бежевом пальто спросила:

– А что за работа была для Павлухи?

– Ты знаешь, где он?

– Ну!

– Сделай одолжение, проводи.

– Хорошая работа-то?

– Всего два слова сказать и получить десять долларов.

Девчонка поежилась.

– Клево. Павлуха в больнице.

– Как? – отшатнулась я.

– Отец его побил, – совершенно спокойно пояснила она, –ножом истыкал, обычное дело. Может, я десять баксов заработаю?

Я прислонилась спиной к забору. Господи, что же делается набелом свете? Малолетние проститутки, отцы, нападающие на собственных детей,девочки, убегающие от нормальных родителей…