– Правильно. Я хирург, душ принимаю минимум два раза в день,а иногда три, четыре захода в ванную делаю, и ты об этом знаешь. Внешность моянесильно изменилась. Я, конечно, не красавица, нос длинноват, глаза, можетбыть, слишком близко посажены, но до вчерашнего вечера ты на это не обращалавнимания. Ведь так?

– Да, – растерянно кивнула я.

– И что случилось двенадцать часов назад, сделай одолжение,расскажи?

Я помедлила пару минут, потом достала из сумки пустойпузырек:

– Вот.

– Это что?

– Не знаю. Но я выпила красную жидкость, причем дважды. Впервый раз подействовало изумительно, мигрень прошла в мгновение ока, а вовторой началась чертовщина.

Оксана повертела в руках флакончик, понюхала его, потомзаперла дверь на ключ и приказала:

– Теперь рассказывай абсолютно все.

– Ладно, – кивнула я, отчего-то чувствуя себя маленькойдевочкой, стоящей перед сердитой бабушкой, – только ты меня не выдавай!

– Начинай, – поторопила Ксюта.

Если кто и умеет слушать рассказчика, так это милиционеры иврачи. Оксана ни разу не перебила меня, только изредка качала головой.

– Ну ты даешь! – сказала она, когда я замолчала. – Вообщеникакого ума нет! Зачем взяла пробирку?

– Хотела заполучить средство от мигрени!

– Ну и дура! – неожиданно заорала Оксана. – В штативах моглостоять все, что угодно!

– Цвет был красный.

– И что?

– Ну пару минут назад я выпила жидкость такого же оттенка,вот и подумала…

– Нет слов, – вздохнула Ксюта, – ясно одно, твое странноеповедение вызвано приемом незнакомого снадобья, очевидно, психотропного, потомучто ты непонятным образом влюбилась в Хуча и возненавидела остальной мир.

– Тебе не кажется, что ты несешь бред? – осторожнопоинтересовалась я.

– Выглядит фантастически, – кивнула подруга, – я о такихмедикаментах и не слышала. С другой стороны… с человеком можно проделать чтоугодно. Допустим, «сыворотка правды».

– Это что такое?

– Механизм действия объяснить не могу, – пожала плечамиОксана, – но, если индивидууму уколоть это лекарство, человек абсолютно теряетволю и начинает рассказывать о себе все, даже то, что тщательно скрывает. Знаю,что сотрудники КГБ применяли это средство на допросах. В КГБ вообще имелисьлаборатории, там ставили всякие опыты, проводили эксперименты… Может, ученыедодумались и до того зелья, что глотнула ты.

До меня постепенно начал доходить ужас произошедшего.

– Я теперь до конца жизни буду ненавидеть своих домашних?!

– Надеюсь, что нет, – мрачно ответила Ксюта, – ладно, давайговори название лаборатории, адрес, где она находится, да повтори, как зовутзаведующего. Узнаю, чем они занимаются. Еще хорошо, что ты полезла в заведение,которое связано с лекарствами. Это, в общем, мой мир, обязательно отыщу тамзнакомых, которые растреплют все! Замечательно, что ты не отправилась в НИИ,где изучают бензин или лак для паркета. Там мне было бы трудно отрытьинформаторов!

Я возмутилась до глубины души:

– Никогда бы не стала пить продукт переработки нефти!

Оксана хмыкнула:

– С тебя станется глотнуть растворитель!

– Я похожа на идиотку?

– Очень!

Черная волна злобы начала подкрадываться к голове. Огромнымусилием воли я погасила цунами, повторяя про себя: «Спокойно, спокойно. Оксанкахочет помочь. Она хорошая, я люблю ее, она мой лучший друг. У нее совсем недлинный нос, и можно глубоко не дышать в ее присутствии».

Вот ведь кошмар! Я теперь никогда не буду знать: на самомделе сержусь на человека или в моем организме взбесилась химия?

– Все равно убегу! – послышался с первого этажа крик Ленки.

Потом раздались глухие удары, визг, топот… Мы с Оксанойпереглянулись и бросились вниз.

В гостиной обнаружилась незнакомая пара. Мужчина, по видулет сорока пяти, и женщина, чуть моложе его. Оба были хорошо одеты и приятновыглядели. Рядом стоял Дегтярев.

Я удивилась: полковник не на работе? Это странно, обычно онв это время сидит в своем кабинете, совершенно игнорируя то, какой день неделина дворе: понедельник, среда, пятница или суббота с воскресеньем. Не успели мыс Оксаной спросить, что случилось, как с дивана послышался истерический взвизг:

– Я с ними не пойду, хоть убейте!

В самом углу тахты, вжавшись в подушку, сидела Ленка. Ееглаза горели мрачным огнем, губы были плотно сжаты, руки стиснуты в кулаки.

– Что происходит? – изумилась я.

– Это Виктор Иванович и Анна Андреевна Калитины, – спокойнопояснил полковник.

– Здравствуйте, – кивнула парочка.

– Добрый день, – осторожно ответила я.

– Они приехали за Леной.

– Ни за что, – выплюнула девочка.

Я быстро села на диван и обняла ее за плечи. От Ленкиодуряюще пахло потом.

– Не волнуйся, не отдадим тебя в приют. Сейчас договоримся спредставителями органов, они оставят… Минуточку, а откуда эти люди узнали, чтоЛена тут?

– Это я их нашел, – совершенно спокойно пояснил Дегтярев.

На меня снова напала злость.

– Кто тебя просил, а?

– Виктор и Анна – родители Лены.

– У нее же вроде только мама жива, – растерянно пробормоталая.

Мужчина покраснел, но ничего не сказал, и тут я, припомниврассказы Лены, воскликнула, повернувшись к нему:

– Значит, вы отчим! Тот самый негодяй, который убил собакуАльму?! Ясно, почему ребенок не хочет жить с вами! Я девочку не отдам! Выгналибедняжку на улицу, заставили бродяжничать, а теперь явились! Уходите!

Виктор и Анна переглянулись:

– Альма жива-здорова, – тихо произнесла мать Лены, – аВиктор не отчим, а родной отец. Мы из Питера прибыли, там живем, работаем винституте. Витя – доктор наук, я – кандидат.

У меня отвисла челюсть.

– Что???