Совсем уж наглеть и ехать на запятках до самого особняка Орис не стал. На повороте подъездной аллеи спрыгнул на клумбу с бархатцами и скользнул к каретному навесу: там ошивалось достаточно слуг, чтобы на еще одного никто не обратил внимания.

Дальнейший его взлет по карьерной лестнице был стремителен и неуловим глазу: от бездельника около кухни до открывальщика дверей перед важными, как индюки, ливрейными лакеями с подносами. Но и на этой высокой должности Орис не задержался: вовремя попался на глаза младшему помощнику дворецкого, гоняющему поломоек: их, как всегда, не хватало. Помощник дворецкого придирчиво оглядел широкие плечи, придурковатую физиономию и чистые руки «бездельника».

– Ты, да, ты! Откуда взялся?

– Так с поместья ж, вашмилсть.

– Хочешь служить в доме?

– Так точно, вашмилсть! – Орис просиял и неуклюже отдал честь.

– Бери веник, фартук и следи, чтоб около оранжереи было чисто. И чтоб сиятельные гости не рвали орхидеи, не лили в кадки вино! Справишься, возьму младшим лакеем.

– Ох, благослови Свет вашу доброту, вашмилсть! Не подведу, вот увидите, вашмилсть…

Многословных благодарностей помощник дворецкого дослушивать не стал, улыбнулся кисло, словно лимон откусил, махнул в сторону людской и, пытаясь сохранить важность, побежал на звук разгорающейся свары на кухне.

Нарядившись в фартук и вооружившись веником, Орис уже с полным осознанием своего права лезть во все пыльные щели принялся за поиски Торрелавьехи. Тот мелькал тут и там, по дальним комнатам, задним коридорам. Он явно старался не попадаться на глаза хозяевам дома и доверенным слугам, но в то же время кого-то искал или ждал. Ох, не зря им интересуется МБ! Орису и самому приходилось прятаться по углам, мести веником и изображать лакейское рвение, потому виконт то и дело выпадал из поля зрения. Но наконец Торрелавьеха перестал прятаться – нашел, кого хотел, и нашелся сам, аккурат на рабочем месте будущего младшего лакея, в оранжерее. И подлавливал он не кого-нибудь, а девочку Альгредо, на которой собирается жениться король. Вместе с кучкой молодых шеров они гуляли по аллеям, шутили, смеялись и рвали какие-то цветы – не иначе, те самые орхидеи. Виконт при этом пытался увести девочку в сторонку, к окруженному цветущими деревьями фонтанчику. Напялив шляпу с вислыми полями, которая валялась среди кадок с пальмами, и схватив забытую тут же лейку, Орис с очень занятым видом пошел прямиком к фонтанчику. В памяти шевелилось какое-то мудреное название и воспоминание о том, что из семян этих деревьев можно приготовить хитрый яд, но сейчас это все было не нужно. А вот что Торрелавьеха хочет от шеры Альгредо?..

– …цветут в степях Тмерла-хен… – вещал виконт, заводя девочку в самое укромное место оранжереи, подальше от прочих шеров.

На садовника, присевшего около кадки с деревом, он, конечно же, не обращал внимания: что слуги, что мебель. К сожалению, фонтанчик заглушал слова, и Орис слышал лишь обрывки беседы. Но их вполне хватило, чтобы понять: виконт вешает на уши девочке первосортную тину. Что-то о заговорах, слежке, засадах и врагах, поджидающих его, такого всего благородного и отважного, на каждом шагу. Чушь. Никакой слежки, кроме себя самого, Орис не приметил – а такие вещи он чуял не хуже ищеек Седого. Зато от виконта за лигу несло смертью, отчаянием и всем тем, чем обычно пахнет отмеченный Ургашем.

– …притягиваете опасность… покушение… тайные агенты… – доносилось до Ориса. – …уберечь короля, держаться от него подальше…

Девочка слушала и кивала, словно деревенская дурочка. Почему она верит всей чуши, что несет Торрелавьеха, Орис понял, когда виконт чуть не наступил ему на руку – похоже, принял спрятавшегося в Тени садовника за часть куста. К вниманию Хисса примешивался совсем тонкий аромат колдовства и мошенничества, что-то очень знакомое, но едва различимое даже для мастера теней на охоте. Что-то, связанное с морем… точно, «слеза сирены». Зелье это запрещенное, опасное, плохо обнаружимое и очень сильное. Дело плохо.

Тем временем обольщение королевской невесты шло полным ходом. Она совершено перестала отличать реальность от сказок, перепугалась за любимого короля до смерти и была уже готова на любую глупость, лишь бы «драгоценный друг Морис» помог короля спасти. Вплоть до того, что обещала сегодня же выйти за Торрелавьеху замуж, даже надела ему на палец какое-то из своих колец.

Орис никогда не считал себя оголтелым верноподданным и обожателем Суардисов, но тут его гордость за отчизну взыграла. А может, он вспомнил, с какой нежностью Стриж говорил о сумасшедшей принцессе, которая до умопомрачения любит брата? Как бы то ни было, он отлепился от кадки, неуклюже взмахнул лейкой и вылил подтухшую воду прямо на подол шере Альгредо.

– Ах! – только и смогла сказать она, глядя на расползающееся по незабудковому атласу пятно.

– Ах! – в тон ей воскликнул Орис и ломанулся прочь, сшибая по дороге горшки и кадки.

Позади творилось ужасное: девицы верещали, кавалеры ругались и утешали девиц, шера Альгредо призывала горничную, скорее, немедленно, сейчас же прибудет король!

«Вот так-то брать в младшие лакеи шис знает кого с конюшни», – хмыкнул он про себя, столкнувшись в дверях оранжереи с помощником дворецкого. Тот попытался ухватить нерадивого слугу, но поймал лишь фартук и вонючую лейку. Шляпу же садовника поймал герцог Альгредо собственной персоной, прибежавший на визг дочери.

Скрыться от преследователей в полном гостей особняке, да в такой суете было делом для сосунка. Но просто сбежать Орису не позволяла профессиональная гордость, сиречь любопытство. Что дальше будет делать Торрелавьеха?

Временным укрытием для несостоявшегося младшего лакея послужила гардеробная при вестибюле. Оттуда было не особо хорошо видно, но отлично все слышно: прихоть акустики или же задумка архитектора, не суть важно. Главное, по звукам можно было догадаться, что девочка убежала к себе, то ли сушиться, то ли переодеваться. Гости переполошились и по залам поползли слухи один нелепее другого – а герцогу и его сыновьям пришлось эти слухи тут же пресекать. Виконт Торрелавьеха сумел скрыться где-то в доме, и на его поиски герцог отрядил добрую половину личной охраны и слуг. Короля ждали с минуты на минуту, и потому все стекались поближе к вестибюлю. Последнее Орису совсем не нравилось: в этой гардеробной он оказался, как крыса в клетке. Одна дверь выходила в сам вестибюль, полный шеров и слуг, вторая – в одну из малых гостиных, облюбованную каким-то очень болтливым гостем. До Ориса то и дело доносились восторженные охи слушателей и тина сродни той, что вешал на уши девочке Торрелавьеха: снова упоминались степи Тмерла-хен, таинственные кристаллы, сокровища, приключения и прочие сказки.

Окно гардеробной выходило прямиком на подъездную аллею, вдоль которой уже выстроились лакеи с фонарями. Красивая традиция, шис ее дери, освещать дорогу коронованным особам даже при свете солнца!

«Нечего было лезть в ловушку. Знаешь же: если все идет слишком гладко – жди подвоха».

Но выедать себе сердце Орис не привык. Подумаешь, придется немного переждать среди плащей и шляп. Все равно никто не будет искать засады в гардеробной, слишком она неудобна. В Тени он прятаться тоже не станет, дураков нет, нарываться на Фонарь. А если кто его тут увидит, так он младший лакей, благо и фартук валяется в углу, и одежная щетка…