Наконец длинный вечер длинного дня завершился. Король натанцевался, наобщался с невестой и будущим тестем, роздал достаточно обещаний и намеков, получил в ответ намеков с обещаниями вдвое больше и, слава Светлой, собрался домой. Лея тоже. По крайней мере, она распрощалась с Альгредо, расцеловалась с Таис, ответила на очередной замысловатый и фальшивый комплимент Акану не менее замысловатым и фальшивым пожеланием продолжить знакомство и даже позволила Стрижу усадить себя в карету и помечтать, что сейчас они будут дома…

4 день журавля

Себастьяно бие Морелле, Стриж

Мечтал он минуты полторы, пока карета выезжала за ворота герцогского особняка.

– Идем, мастер Стриж. – Лея потянула его за рукав, на миг все подернулось туманом, лица Каетано и Закариаса, что сидели напротив, расплылись… И Стриж оказался посреди освещенной цветными фонарями улицы, рядом с полупрозрачным силуэтом колдуньи. Королевская карета удалялась, стуча колесами по булыжникам. – Ты же согласен, что нужно навестить Торрелавьеху?

– Согласен. – Стриж вздохнул, провожая взглядом карету.

– Это быстро. Правда, – шепнул туманный силуэт. – Тут рядом.

Пожав плечами, Стриж сделал несколько шагов и глянул вниз, на покрытую лужами дорогу – но вместо промокших бальных туфель увидел лишь легкое сгущение сумрака. Странное ощущение, идти, словно плыть. Совсем не похоже на тропы Тени, ведь мир вокруг не меняется, меняешься ты сам. На тропах все иначе: ты остаешься неизменным, но проваливаешься на изнанку полотна, словно игла, прокалываешь реальность.

– Расскажи, Стриж, – попросила Лея. Поймала его мысли? Наверное…

– О чем?

– Как все было на самом деле. И, ширхаб подери, такие вещи надо сначала рассказывать Энрике или мне, а не радовать новостями на глазах послов. Ты же понимаешь, что каждое твое слово будет переврано и использовано против нас.

Стриж отвел глаза, вздохнул. Хотелось спорить, доказывать, что нечего там использовать, и врал он хорошо и не могли они не поверить барду – неужели даже Шуалейда не поняла, что он сделал? – но сам же знал, что рискует больше необходимого.

– Прости. Я не подумал.

Лея шла молча, разглядывала его искоса: напряженно и словно бы с сомнением. Стриж не понимал, почему: он же осознал, извинился, и она знает, что больше такого не повторится. Что не так? Но Шуалейда потянула его прочь из очередной лужи, высушила его туфли замысловатым жестом и спросила:

– Что еще ты не рассказал, свет мой, о чем мне нужно знать?

– Ты слышала когда-нибудь о Воплощенных?

Она кивнула. Кажется, кивнула – дикость это, идти по улицам Суарда под руку с клоком вечернего сумрака. Зато никто не видит, не слышит… и не натыкается? Стриж посмотрел в упор на какого-то мастерового, идущего навстречу по обсаженной акациями дорожке; тот вздрогнул, отшатнулся в сторону, оглянулся – и, осеняя себя малым окружьем и бормоча что-то о гоблинах, чуть не бегом припустил дальше.

– Вот не знала, что Воплощенные – это такие мелкие гоблины, что пугают невинных прохожих, – усмехнулась Лее.

Она сделала быстрый жест вдогонку мастеровому. Вихрь желтых листьев взметнулся ему наперерез из-под ближней акации, облетел кругом и с шорохом опал, лишь один лист, мерцающий сиреневым, влетел Лее в руки. Она размяла его в пальцах, вдохнула фонтан лиловых искр – часть их брызнула Стрижу в лицо. Он чихнул: щекотно же! Тем временем мастеровой замедлил шаг и расправил плечи, словно сбросил тяжелый груз. Дальше он шел, фальшиво насвистывая песенку про мельника.

– Подданных надо беречь, – тоном, подозрительно похожим на дру Альгафа в назидательном настроении, сказала Лея и хихикнула.

– Надо, – согласился Стриж: и эта прогулка, и прием, и собственные страхи вдруг показались невероятно смешными. – Так вот. Воплощенные. Это такие крылатые мерзавцы, которые откусывают головы всяким пророкам. Такие, черные, э… как вороны. – Стриж растопырил руки, изображая крылья, каркнул и засмеялся.

Лея тоже засмеялась, закружилась вместе с ним… Так странно было танцевать посреди улицы, не видя даже собственных ног. Словно сумрак танцует с тенью, ветер играет на кларнете, а лошадиные копыта щелкают кастаньетами в такт шепоту акаций:

– …ходила на ручей, эй-лей, а кузнец за ней, эй-лей…

Забыв обо всем на свете, Стриж подхватил Лею на руки, нашел ее губы – целовать тень было неудобно, и он закрыл глаза…

– …той мельничихи милей, эй-лей! – вдруг гаркнуло басом.

Стриж обернулся, открывая глаза и ставя Шуалейду на землю. Она тоже обернулась.

– Эй-лей, полней налей! Не жалей, лей, хо! – отозвались три ломких юношеских голоса.

В конце улицы показалась компания подгулявших слуг. Стриж только сейчас понял, что они дошли почти до конца Высоких кварталов, и до дома Торрелавьехи остается всего ничего.

– Чтоб он провалился, – шепнула Лея в расстегнутый ворот его камзола.

– Он тебе очень нужен живой?

– Пока да, – отозвалась она, не скрывая сожаления. – Напугай немножко, чтобы год-другой не появлялся в Суарде, и хватит. Может, покажешь когти…

Она повернулась, коснувшись его бедром – дыхание застряло в горле, захотелось схватить ее, задрать платье и взять прямо здесь… но он лишь пожал плечами: опьянение спало, и возможная шутка с Воплощенным уже не казалась такой забавной.

– Не хочу выпускать демона посреди города.

– Но покажешь мне, потом? Где-нибудь в лесу.

– В лесу, договорились.

Стриж подмигнул и отстранился. Она тоже. В платье горожанки, мокром плаще, с мерцающими сине-лиловым глазами и жестко сжатыми губами Шуалейда была дивно хороша. Клинок, а не принцесса.

Оставшиеся до углового дома полквартала они прошли в настороженном молчании, прикрывшись какими-то заклинаниями явно защитного свойства, но сейчас у Шуалейды не было настроения все объяснять на пальцах, а у него – расспрашивать. Предприятие вдруг перестало казаться пустяковым, вспомнилось, как он вместе с Орисом крал у старого виконта шкатулку – для Шуалейды, сам того не зная – и чуть не влип в проклятие. Могли ли они с братом тогда предположить, что всего через полгода он, мастер теней, станет шером, бароном и лейтенантом МБ? Неисповедимы пути Двуединых. Но уехал ли брат из столицы? Только бы он послушался и увез маму подальше от Седого и Махшура! Мастер теней всегда найдет себе новое место: города растут, в Мадарисе уже давно пора завести лавку Ткачей, может быть, Риллах определит Ориса туда? Или подальше, в Ольбер, в Бресконь…

– Стой, – шепнула колдунья за шаг до угла: неподалеку стучали по брусчатке копыта.

Стриж и Шуалейда осторожно выглянули сквозь ветви олеандра, растущего на углу.

– Мы вовремя, – едва слышно усмехнулась Лея.