В результате опиумной войны между Британией и Китаем пять китайских портов были открыты для британских торговцев, и Элиас, второй сын Давида, обосновался в Шанхае. В сотрудничестве с отцовской фирмой в Бомбее он стал торговать металлами, муслином, хлопком и пряностями. Активная торговля опиумом в Китае позволила удешевить торговлю и способствовать ее движению на запад. За пять лет Сассуны укрепились по всему побережью Китая и добрались до Японии. Они строили свои верфи и склады, действовали как фрахтовые брокеры и финансировали движение товаров. Переводные векселя Сассунов на английском языке и иврите примелькались всем восточным торговцам.

Старший сын Абдулла остался в головной конторе в Бомбее, но часто в качестве заместителя отца ездил осматривать различные рынки компании в Багдаде, портах Персидского залива и восточнее – в Кантоне, Гонконге, Шанхае и Йокогаме. Других сыновей отец тоже побуждал путешествовать и завязывать контакты с местными купцами или присматривать за конторами и складами компании в китайских портах. Когда кто-то из Сассунов вел дела с их местным представителем, он должен был часто и подробно докладывать обо всем в письмах, доставляемых довольно безалаберной почтовой службой. Сассуны, ведя дела с Сассунами, понимали друг друга с полуслова. Их торговая сеть резко расширилась и упрочилась. За несколько лет, заметил один современник, «серебро и золото, смолы и пряности, опиум и хлопок, шерсть и пшеница – все, что можно перевозить по морю или по суше, почувствовало на себе руку или отметку фирмы „Сассун и компания”».

Когда позднее бизнес превратился в частную компанию, ее деловые интересы были исчерпывающе перечислены в следующих словах: «…торговцы товарами и продукцией любого рода, владельцы пристаней, складов, банкиры, купцы широкого профиля, импортеры, экспортеры и фрахтователи кораблей и судов, страховые и корабельные брокеры, перевозчики, экспедиторы, плантаторы, сельхозпроизводители, акционеры, заводчики и т. д.».

Каждый из братьев, более того, подталкивали к тому, чтобы вкладывать собственные деньги, и они делали это с размахом, в основном в земельную собственность, и приобрели большие участки в Бомбее, Пуне, Гонконге и Шанхае.

Даже после того как сыновья переженились и завели своих детей, семья функционировала как жестко управляемый патриархат. Давид, с его белой бородой, в тюрбане и халате с летящими полами, мог бы сойти за персонажа с картинки из Библии, и его сыновья, хотя не столь экзотического вида, старались не одеваться на западный манер при жизни отца; он считал, что перемена платья – это шаг к перемене веры, и в данном случае оказался прав.

На тот момент они пока еще оставались глубоко религиозной семьей. Их письма, обычно написанные на иврите, начинались с обращения к Богу и заканчивались благословением. Само собой разумеется, весь бизнес закрывался на Шаббат и в соответствующее время суток приостанавливался на молитву. Среди многочисленной прислуги в доме всегда был свой шохет. Для женщин всегда был доступен бассейн для ритуального омовения.

Моисеев закон в традиционном истолковании раввинов со всеми его правилами принимался без каких-либо вопросов, и еврейские традиции давали отцу полную власть над сыновьями. Если он велел им делать что-то, они повиновались и благодаря этому еще больше преуспевали. «Главная причина успеха Давида Сассуна, – сказал его друг-конкурент, – заключалась в том, как он использовал своих сыновей». Стэнли Джексон, написавший увлекательную историю семьи, выразил ту же мысль иными словами: «Он учил их быть хормейстерами, а сам был дирижером».

За старшим Абдулой шел Элиас, который в основном действовал в качестве проконсула отца в Шанхае, потом шли шестеро их единокровных братьев, старший из них прославился под перепутанным именем Сассун Давид Сассун, а также Рубен, Артур, Аарон, Соломон и Фредерик.

В 1853 году Давид натурализовался как британский подданный. Он был неисправимым англофилом, хотя так и не сумел выучить английский язык. Британский флаг развевался над школами Сассуна, которые он открыл в еврейском квартале Бомбея; повсюду висели портреты Виктории, и школьников учили петь «Боже, храни королеву» на иврите, арабском и английском.

К тому времени семейный бизнес разросся до такой степени, что возникла необходимость основать европейский филиал, и Сассун Давид Сассун, третий сын, поехал открывать контору в Лондоне. Он был женат и имел двух детей. В Лондоне он приобрел Эшли-парк – примерно 200 акров парка с тюдоровским особняком, глядящим на Темзу. Тот факт, что он, далеко не самый значительный член семьи, имел возможность жить на такую широкую ногу с каретами и лошадьми, прислугой и в доме, и вне его, подводит нас к выводу, что в 1850-х годах у Сассунов уже было солидное состояние, но свое колоссальное богатство они нажили во время Гражданской войны в США. Блокада южных штатов северными привела к сильному дефициту хлопка, который дал неописуемо мощный толчок индийским производителям хлопка и всем занятым в индийской торговле. Сассуны, однако, не закрыли глаза на тот факт, что эта ситуация временная. Они старались не слишком расширяться и создавать достаточно большие резервы на случай любого кризиса. Когда гражданская война закончилась, весь скопившийся южный хлопок был выброшен на рынок, и Сассуны оказались одними из немногих, кто пережил крах рынка.

Давид умер в 1864 году, оставив, по слухам, около 4 миллионов фунтов. Через несколько лет Сассун Сассун упал замертво в фойе гостиницы «Лангем». Абдулла, или Альберт, как он предпочитал называться, сменил отца в качестве главы компании и был вынужден послать Рубена занять место Сассуна в Лондоне, Артура – в Гонконг, а Соломона – в Шанхай, чтобы освободить Элиаса, который требовался в качестве заместителя Альберта в Бомбее.

Но не к этой роли стремился Элиас. У Альберта были очевидные социальные амбиции. Он хотел войти в Бомбейское законодательное собрание, принимал посланцев двора из Китая и Персии, вращался среди индийской аристократии и часто появлялся на званых вечерах английской колонии в Пуне и Бомбее – а пробиться в английское общество в Индии было куда труднее, чем пролезть в английское общество в Англии, особенно для человека с восточным акцентом и внешностью индийца. Элиас боялся, что его оставят до конца жизни присматривать за лавкой, пока его брат поднимается по общественной лестнице. Так или иначе, он был недоволен ролью заместителя и ушел из компании, чтобы открыть собственное дело «Э.Д. Сассун и Кº». Старая фирма продолжала вести широкую торговлю, новая занималась в основном банковскими делами и недвижимостью. На Востоке хватало места для них обоих. Из двух фирм новая оказалась более успешной, возможно, потому, что ее партнеры в целом не стремились уехать с Востока.

Все более широкие интересы фирмы «Давид Сассун и Кº», получившие новый импульс после открытия Суэцкого канала в 1869 году, потребовали увеличения штата в лондонском офисе, и в должное время к Рубену присоединился Артур, а прибыл он с одной неповторимой ценностью – своей женой Луизой Перуджей.

Альберт и Рубен по заведенному порядку заключили тщательно обговоренные браки с дочерьми известных еврейских семейств с богатым приданым. Из них получились верные жены и любящие матери, но толстые и неуклюжие и не способные привыкнуть к высокому общественному положению мужей. В семье все еще была сильна традиция, общая для иудеев и мусульман, что женщине не полагается играть роли в обществе, и, даже переехав в Лондон, они вели жизнь в своем тесном кружке, на отдельной изолированной половине, на верхних этажах, вдали от людных гостиных и посторонних глаз, словно раскормленные, избалованные животные в каком-то очень закрытом частном зверинце.