– И поэтому ты переоделась мужчиной, раздобыла где-то цепочку от часов…

– Позаимствовала ее.

– У кого?

– У Дэна Рута.

– А он знал, что ты ее «позаимствовала»?

– Я не должна отвечать на все эти вопросы!

– Тебе придется отвечать. И на прямые вопросы, кстати, тоже. Ты даже дала мистеру Муни адрес в Хэдингли, рядом со мной.

– Ну, я же не знала, что ты начнешь охотиться за мной! Я собиралась заложить цепочку Дэна, пока мы не получим нашу недельную выручку, вот и все. Он любезно разрешил мне это сделать. Ты просто не знаешь, каково это – сидеть без денег. Дэн знает. Ты не можешь представить, как тяжело нам всем ставить спектакль, когда мы голодны и не знаем, когда удастся поесть в следующий раз. А еще за тобой гоняются, чтобы заставить заплатить аренду, причем всеми средствами. Ты знаешь, сколько денег наш милый старый капитан, хозяин дома, вытягивал из меня за эту дыру? Восемь шиллингов в неделю! Вот это настоящий грабеж, если ты хочешь знать, что такое грабеж!

– Ты запугивала мистера Муни.

– Никогда. Я бы и мухи не обидела. Честно! Я просто поддалась искушению воспользоваться случаем.

– Ты душила его.

– Что? – Мэриэл выглядела искренне удивленной. – Да, я училась сценическим сражениям, это правда, но я никого не душила в реальной жизни. Я готова поклясться в этом. Он возился со своими мешочками, и меня это просто раздразнило, поскольку мне пришлось заплатить немного денег, чтобы выкупить кольцо с бриллиантами… И пока он возился, я просто… ну, мне потребовалось пара минут, чтобы зайти за прилавок и выхватить у него эти мешочки. Это было искушение. Ему следовало быть более осторожным.

Я почувствовала, что готова ударить ее.

– Ты совершила серьезное преступление. Все эти драгоценности были доверены владельцу ломбарда, потому что их владельцы оказались в трудном положении. Неужели ты не чувствуешь никаких угрызений совести?

Угрызения совести. Слова эти тронули какую-то струну в Мэриэл. Она умела играть угрызения совести. Ее рука легла на сердце.

– У меня здесь все время болит с тех пор, как это случилось! Разве в прошлую ночь ты не слышала, как я вертелась и крутилась в постели? А почему, как ты думаешь, я доверила этот проклятый атташе-кейс вам? Я просто не знала, что мне с ним делать.

Сайкс вклинился в разговор своим сухим полицейским прозаическим голосом:

– Это может быть трудно – лишить себя краденого. И вы даже не получили и части от его истинной стоимости.

Мэриэл положила свою правую ладонь на стол, словно столешница была Библией, на которой она приносила клятву. И с полной серьезностью сказала:

– Я воистину рада, что вы открыли этот атташе-кейс. Я думала над тем, каким образом вернуть похищенное. Трудно объяснить, чего стоит вернуться назад, решиться на что-то, попытаться изменить прошлое, исправить ситуацию…

Сайкс бросил на меня быстрый взгляд. Я понимала, о чем он думает. Он бы сказал, что все воры начинают петь одну и ту же песню. Слова Мэриэл просто были вариацией на обычную тему. Все магазинные воры просят отпустить их из-за их особых обстоятельств.

– Я вернусь через минуту. Мне надо взять кое-что в автомобиле, – сообщила я.

Наглое бесстыдство Мэриэл и ее притворное раскаяние с целью произвести впечатление и манипулировать нами взбесило меня. Она намеревалась сделать из меня дурочку!

Что ж, наша задача была элементарно проста. Нам предстояло возвратить похищенные ценности мистеру Муни и сообщить об этом полиции.

Мэриэл покосилась в мою сторону, когда я вернулась с фотоаппаратом и магниевой вспышкой для Сайкса. Не только она может сыграть определенный образ. С интонациями тюремной надзирательницы я сказала:

– Мистер Сайкс, пожалуйста, отвернитесь, пока мисс Джеймисон будет надевать эти части мужского костюма.

– Нет! Я не стану! Что это вы задумали? – Она даже отступила на шаг назад.

– Я не шучу. Просто надень мужской костюм, в котором ты грабила ломбард, и я сделаю твои фотографии. Или ты предпочитаешь, чтобы мистер Сайкс догнал того констебля? Полицейский будет в восторге, если ему удастся арестовать вора, похитившего драгоценности, хотя он был послан сюда только затем, чтобы передать сообщение. Его повышение последует незамедлительно.

Сайкс повернулся спиной к Мэриэл.

Та произнесла:

– Кейт, я сделаю все, что захочешь, если только ты поймешь, что совершенно не в моем характере было воровать драгоценности. – Она сбросила юбку и надела брюки, перебросив подтяжки через плечи. – И не было ничего дурного в моем подобном переодевании. Я часто так делаю. Так гораздо проще путешествовать, без всех этих ограничений и взглядов, которые просто липнут к женщинам.

– Еще галстук, – напомнила я. – И тот же самый узел, что был в понедельник. Вероятно, виндзорский. Забавно, не правда ли, что это именно тут узел, который предпочитают женщины? И надень пиджак. На снимке должен быть и атташе-кейс. А теперь плащ.

Только полностью облачившись в свой воровской наряд, Мэриэл глубже восприняла всю ситуацию. И покачала головой:

– Дорогая Кейт! Ты не можешь так со мной поступить. Возьми все эти побрякушки, просто возьми и уходи.

– И не подумаю это сделать.

– Могу я теперь повернуться? – спросил Сайкс.

– Да, – ответила я.

– Есть два варианта, – сказал он, поднимая магниевую вспышку. – Либо вы делаете все, как вам было сказано, либо я отыщу пару наручников у себя в карманах и мы отвезем вас в полицейский участок.

Мэриэл сглотнула.

– Я не могу!

– Ничего, сможете.

– К черту все это, Кейт! Ты должна быть на моей стороне.

– Я работаю по заказу владельца ломбарда. А где твоя шляпа? Фетровая, в которой ты была.

– Нет. Я оставила ее в гардеробе театра. Следовало так же поступить и со всеми этими тряпками.

– Вы готовы, мистер Сайкс? Мэриэл осталось только надеть башмаки и открыть атташе-кейс. Я поставлю атташе-кейс вот сюда, в центр стола. Получится отличный снимок. Конечно, лучше бы ты присела на край стола, тогда я смогла бы еще захватить и башмаки. Где ключ?

Мэриэл сняла с шеи тонкую цепочку и пронесла ее над головой.

– Вот он.

– Теперь открой атташе-кейс.

С каменно-неподвижным лицом она поступила, как я велела.

Сайкс привел в действие вспышку. Я сделала фотографию.

Мэриэл сказала:

– Ты пытаешься унизить меня.

– Думаю, нам надо еще получить письменные признания. В наши времена фотографиям не особенно доверяют.

Мэриэл схватила меня за руку: