Мелани за него тогда очень беспокоилась и даже вызвала врача из частной клиники.

Донован не одобрил этой инициативы своей помощницы, однако позволил врачу провести осмотр с помощью переносного диагностического комплекса.

– Похоже, вас не так давно избили, мистер Баллок. Но у вас очень крепкий организм, и через пару дней вы полностью поправитесь.

– Какой замечательный у вас прибор, – простодушно заметила тогда Мелани, на которую произвело впечатление мигание крохотных огоньков, парочка экранчиков и дюжина разноцветных проводов с присосками.

– Это не просто прибор, мисс, это целая лаборатория. Она может сказать о человеке все.

Уже собрав свой лабораторный комплекс в объемный чемодан и собираясь уходить, врач подошел к Доновану и негромко сказал:

– Я могу вам задать не совсем этичный вопрос, мистер Баллок?

– Задавайте, – пожал плечами Донован.

– Сколько вам лет?

– А что сказал ваш диагностический комплекс по этому поводу?

– Он не смог ответить на этот вопрос. И это впервые. Обычно он указывает точно, реже ошибается на год, если пациенту далеко за пятьдесят, но в вашем случае в графе прочерк.

– А что можете сказать вы сами, доктор?

– Ну, внешне вы молоды, но есть локальная точечная дисфункция некоторых мышц, значит, были неоднократные хирургические вмешательства. И выражение глаз. У вас взгляд зрелого человека, мистер Баллок.

– Ну и каков окончательный вердикт? – спросил тогда Донован, улыбаясь.

– Могу лишь предположить, что вы бывший военный, мистер Баллок. Извините, что лезу в вашу личную жизнь, профессиональные деформации, знаете ли. До свидания.

Когда доктор ушел, с теми же вопросами к Доновану стала приставать и Мелани.

– А правда, Донни, сколько тебе лет на самом деле?

– Ты же слышала, медицинское светило из частной клиники за сто рандов в час не смог определить этого, чего же ты от меня хочешь? – отшутился Донован.

– Ну хорошо, а кто тебе оплачивает все это? – спросила она, обводя рукой роскошный дом, сад, изгородь с охранной системой за полторы сотни тысяч рандов и бассейн.

– Ты просто завидуешь.

– Не без этого.

– Если солдату платят жалованье, значит, он его заслужил.

– Если солдату платят, значит, он еще нужен, – перефразировала тогда Мелани, и этот вариант Доновану не очень понравился.

А сейчас он подмигнул ей полузаплывшим глазом и сказал:

– Я бы пригласил тебя в тир пострелять, но, поскольку ты…

– А я согласна! – выпалила Мелани.

– Вот как? А с чего вдруг? Ты же говорила – мужланство, солдафонство и этот, как его…

– Мачизм.

– Точно. А теперь не мачизм?

– Я изменила мнение, к тому же в детстве я пару раз стреляла из настоящего пистолета, и мне это нравилось.

– Ну, пойдем, – пожал плечами Донован и, спустившись с крыльца, двинулся вдоль дома, мимо искусственных кустарников и бассейна.

Мелани засеменила следом.

– Слушай, – произнес Донован, неожиданно останавливаясь. – Как ты следишь за чистильщиком бассейна, если вон то пятно водорослей или плесени в углу я наблюдаю уже целую неделю.

Мелани пригляделась и покачала головой.

– Ну и зрение у тебя, Донни. Это не плесень, это скол эмали на плитке.

– Значит, замените плитку.

– Заменим. Правда, это еще от прежних хозяев осталось, и где они брали такую плитку, неизвестно. Но я что-нибудь придумаю.

Обойдя дом, они спустились в подземную галерею, где Донован уже оборудовал вполне приличный тир. Он закупил специальное оборудование, приводы, лампы; группа профессиональных рабочих все это установила и отладила, а Донован, со своей стороны, еще выписал несколько пистолетов, и теперь у него был полный комплект и мишеней и оружия.

Включив освещение, он указал рукой на панель с уложенными на ней пистолетами:

– Ты первая, выбирай оружие.

Мелани подошла к панели и наморщила лоб. В оружии она не слишком разбиралась, однако догадывалась, что тянуть с выбором нельзя – это уменьшает ее шансы снова понравиться Доновану.

– Вот этот, коротенький, – указала она.

– Выбор сделан. – Донован прятал улыбку. – А я начну с классики.

И он взял полицейскую «девятку». Потом помог гостье снарядить выбранный ею пистолет и распорядился:

– Теперь становись на огневой рубеж.

– Сюда, что ли? – уточнила Мелани, проходя к столу, где лежали наполненные магазины и коробки с патронами.

– Да, сюда.

Мелани встала, держа пистолет так, словно боялась испачкаться.

– Куда будешь стрелять, определилась? – спросил Донован, становясь рядом.

– В эту, как ее? В цель.

– В мишень. Ты можешь стрелять в силуэт, а можешь вон туда – в черный кружочек.

– А что такое «силуэт»?

– А вон он… – кивнул Донован и четырежды выстрелил в силуэт, почти вгоняя пулю в пулю.

– Ух ты, как громко! – воскликнула Мелани, отскакивая.

– Сейчас поправим, – сказал Донован и, отойдя к панели, включил амплитудный волновой подавитель.

Вернувшись к рубежу, сделал еще пару выстрелов, и они звучали вполовину тише.

– Так лучше? – спросил он.

– Да, значительно.

– Давай теперь ты.

Мелани вернулась на место, подняла пистолет и, отвернувшись и одновременно зажмурившись, выстрелила.

– Попала? – спросила она, так и не повернувшись к мишени.

– Определенно.

– Ну, тогда хватит, наверное… – подвела итог Мелани, кладя пистолет на стол.

– Ты можешь идти, Мел, я тебя не держу.

– Ну… – Мелани хотелось уйти, или даже уйти да и выпить, пока Донован тут нянчится со своими пистолетами, но она помнила, что решила вернуть расположение Донована.

– Нет, – сказала она. – Я лучше здесь с тобой посижу. Посмотрю, как ты стреляешь.

– Ну как знаешь.

Лум-Критчер сидел погруженный в изучение отчетов проходчиков, переработчиков, наставников рабочих-долматийцев и службы снабжения, жаловавшейся на нехватку стабилизирующих витаминов, которые требовались всему персоналу Промышленного района из-за разницы состава атмосферы и радиационного фона.

Виной всему оказался все тот же азот, портивший не только взрывные капсулы для ведения проходческих работ, но также и эти самые витамины. Тут же лежал отчет медицинской лаборатории, где было описано воздействие на витамины-стабилизаторы каких-то там клубеньковых бактерий, отравлявших своими отходами жизнедеятельности дорогостоящие препараты.