просто новые господа, но не такие, как Митя Якутов, который своим трудом воздвиг свой капитал, а вроде тех ловкачей, которые за взятки получали от власти миллионные подряды и в одночасье становились владельцами мануфактур и железных дорог. Впрочем, ловкачи людей не расстреливали… Однако спорить с Хрипуновым Иван Диодорович не хотел. Простосердечный Игнат Палыч всегда был капитаном по найму и не имел буксира в собственности.

— Что там выше с пароходами у чебаков? — спросил Игнат Палыч.

— «Рассвет» в Галёво стоит, «Сергея Витте» я не видел в темноте, но, думаю, он в Гольянах или в Сайгатском затоне. На Усть-Речке у верфи какой-то катер болтался. «Русло» же в карауле у Частых островов.

— А баржа со смертниками?

— Её не заметил. На рейде не торчала, может, к пирсу подтянули.

Хрипунов запыхтел, размышляя.

— Палыч, — осторожно сказал Нерехтин, — у нас во флотилии командиры уверены, что вам Сарапул не удержать.

— Брешут! — здоровенной ручищей отмахнулся Хрипунов.

— Может, и не брешут… — Иван Диодорович вздохнул. — И ты бы поберёг себя… Довольно ведь уже капитанов растратили.

09

Взбивая пену задним колесом, «Бирюза» уходила вверх по течению.

Иван Диодорович зевнул в кулак. Всё было хорошо: машина работала, в кожухах гулко шумела вода, под крамболом кипел бурун, баржа не рыскала, а буксирный трос не провисал. Хмурая река чуть отсвечивала на изгибе.

— Сдам, пожалуй, вахту, — сказал Нерехтин. — Принимай судно, Серёжа.

Старпом Серёга Зеров почесал нос в замешательстве.

— Тут ведь ещё такое дело, дядь Вань… Словом, этот Бубнов вернулся с «Бирюзы» злой как чёрт. Материл и тебя, и Хрипунова… Велел нашу Стешку на свою баржу свезти. Сказал, на хозяйство нужна, однако ясно же почто…

Сонливость слетела с Ивана Диодоровича, как шапка слетает от удара в лицо. Мерзавец Бубнов, униженный на «Бирюзе», отыгрался перед ним, перед капитаном Нерехтиным, на самом слабом и уязвимом человеке из команды.

— Как же ты допустил, Серёжа?!

— Я при штурвале был… Увидел Стешку только уже в лодке у моряков.

Иван Диодорович помотал головой, словно что-то стряхивал.

— Поднимай команду из кубрика! — приказал он Серёге и наклонился над воронкой переговорной трубы: — Прокофьев, останови машину!

— Бунтуем? — понимающе спросил Серёга.

В его голосе были и сочувствие, и уважение, и надежда.

Мощный шум гребных колёс в кожухах начал медленно затихать. Иван Диодорович потянул за стремя гудка. Содрогаясь от тяжкого рёва, «Лёвшино» заметно осел в воде; бурун под крамболом исчез, и буксирный канат провис. С угрюмым ожесточением Иван Диодорович ждал командира.

Бубнов взвился на мостик, промчался мимо пулемётчиков, сидевших на патронных ящиках у барбета, и распахнул дверь в рулевую рубку. Он явно не предполагал, что в ответ на унижение капитан решится остановить пароход. Он оттолкнул Ивана Диодоровича и сунулся к переговорной трубе:

— Машина, живо давай работу!

— Капитана слушаю, боле никого! — прошуршало из воронки.

— Верни Степаниду, или никуда не пойдём! — твёрдо сказал Нерехтин.

Бубнов распрямился и ухмыльнулся со злорадным облегчением: — Саботаж, значит, контра?! Так, да? Приговор ты себе подписал!

Иван Диодорович уже не боялся. Он устал. Ему это надоело. Он смотрел на Бубнова, а видел Стешку в тёмном трюме баржи. Судьба никогда Стешку не щадила, но сейчас совсем залютовала: Стешка была одна против тридцати матросов, давно отведавших пьяной свободы насилия. Ивану Диодоровичу нестерпимо было думать, что там, в ужасе железного трюма, Стешка даже не надеется, что её, бросовую девку, кто-то будет спасать. И Стешкино неверие в человечность впилось в сердце Ивана Диодоровича как своя собственная вина, ведь он — капитан, и на своём пароходе он всем заменяет и отца, и бога.

Серёга Зеров в это время расталкивал команду в кубрике.

— Куда Стешку забрали? — ничего не понял Митька Ошмарин. — Почто? Арестовали, да?.. Чего творится-то?!..

— Шалава была, шалава и есть! — огрызался матрос Колупаев. — Нечего нам её выгораживать! За шалаву не дерусь!..

— Вставай, сука! — Серёга пнул по койке Колупаева.

— Гришку Коногорова Диодорыч под пулю подвёл! — крикнул Подколзин, помощник машиниста. — Хрена ли нам за арфистку на рожон переть?..

— У балтийцев ружья! — возмущённо отпихивал Серёгу Павлуха Челубеев.

— Ну-ка вылезайте, гады! — гневно заорал Серёга. — Капитан за команду встал, команда за капитана должна!

Эта правда была будто бы слишком велика для низкого и тесного кубрика.

В рубке Бубнов сгрёб Нерехтина за грудки и в борьбе подтаскивал к воронке переговорной трубы. Штурвальный не знал, куда ему деться.

— Приказывай пустить машину! — хрипел Бубнов.

Иван Диодорович, побагровев от натуги, наконец оторвал от себя цепкие лапы Бубнова и спиной вперёд, задыхаясь, вывалился из рубки. Пулемётчики у барбета ошарашенно вскочили со своих ящиков. В проёме двери появился Бубнов — бушлат распахнут, тельняшка висит, бескозырки нету, небритая рожа перекошена. Растерзанный капитан вдруг набычился, как матёрый зверь, бросился на командира и со всей злобой врезал ему в скулу, только мелькнул оторванный воротник капитанского кителя. Бубнов исчез в полумраке рубки.

— Дядя Ваня!.. — отчаянно взвизгнул Сенька Рябухин.

Иван Диодорович, человек уже немолодой, нелепо дёргался и приседал перед рубкой, стискивая кулаки: он примерялся встретить Бубнова новой зуботычиной. Бубнов полез из проёма двери, точно медведь из берлоги, и в руке у него теперь был наган. Увидев Нерехтина, пригнувшегося для атаки, Бубнов тотчас выстрелил у него над головой. Осатаневший Иван Диодорович ничего не услышал. Он метнулся к Бубнову и опять съездил ему по морде.

— Держи капитана!.. — охнули пулемётчики.

Они навалились на Ивана Диодоровича сзади, пытаясь обездвижить.

— Дяденька командир, не палите! — надрывался Сенька.

— Уйди! — Бубнов опять бабахнул в серое небо, отгоняя пулемётчиков.

На мостик со всех сторон взбегали готовые ко всему люди: артиллеристы от орудий, балтийцы с винтовками и речники — Митька Ошмарин, матросик Егорка, толстый Павлуха Челубеев, боцман Панфёров. Драка командира и капитана грозила сорваться в общее безумие. Рослый старпом Серёга ринулся к Нерехтину, но один из балтийцев свирепо отшвырнул его в сторону. Другие балтийцы, сообразив, нацелили на речников винтовки — а речников оказалось не так уж и много. И Бубнов краем глаза увидел, что команда парохода не вздыбилась за капитана стеной. Никому он не нужен, этот херов капитан.

Пулемётчики толпой еле удерживали бьющегося Ивана Диодоровича. Бубнов отбросил кого-то с пути, протиснулся в давку к капитану и ткнул ему в лицо стальным стволом револьвера:

— Пришью падлу!

Иван Диодорович ворочался так, что, похоже, качался пароход.

Не замечая винтовок, сквозь сопротивление балтийцев на Бубнова с диким воем напала растрёпанная Дарья в развязанном платке. Обеими руками она что было сил пихнула моряка прочь от своего Ивана Диодоровича. Бубнов