– Валяйте, – ответил Мишель, который под винными парами предавался приятным воспоминаниям о салоне мадам Лулу.

Он чертовски соскучился по ее «курочкам» и вяло злился, что послушался Тима Фалькона и чересчур быстро увел своих людей из Сантьяго. А там было с кем позабавиться…

– В благодарность за мою свободу – а я был, по правде говоря, на положении слуги-простолюдина… – тут маронир высоко вздернул подбородок, как бы напоминая, что он все же испанский идальго, – хочу предложить вам достойное вознаграждение.

– И в чем оно будет заключаться? – без особого интереса спросил Мишель.

– В том, что мы вместе отправимся в некое место, где лежат груды сокровищ. Мы честно разделим их пополам, но даже та часть ценностей, что достанется каждому из нас, сделает меня и вас богатейшими людьми Европы.

– Сильно сказано. Сеньор… как вас там?

– Диего де Альварадо, с вашего позволения.

– Так вот, сеньор Альварадо, я по пятницам не подаю. Сегодня четверг? И по четвергам тоже.

Ему хотелось расхохотаться прямо в лицо бывшему марониру-идальго, но он сдержался: зачем наживать лишних врагов? Гордый испанский дворянин за свою честь не погнушается перерезать ему горло, застав врасплох во сне или напав из-за угла, когда он будет навеселе возвращаться из таверны на корабль. А сойтись в честном поединке с капитаном корсаров у него кишка тонка. На Мейне многие узнали на собственной шкуре, что с капитаном Мишелем де Граммоном лучше не связываться.

Похоже, Диего де Альварадо собирается рассказать ему о кладе, зарытом на необитаемом острове каким-нибудь пиратским капитаном, кости которого давно обглоданы рыбами или болтаются на виселице, выбеленные солнцем. Подобных баек среди корсаров и флибустьеров ходило великое множество, некоторые даже покупались на эти россказни и отправлялись на поиски спрятанного сокровища, но в лучшем случае возвращались с пустыми руками и едва живые, а в худшем бесследно исчезали.

В большинстве своем пираты были людьми неглупыми, опытными и рисковыми. После возвращения из похода какому-нибудь Анри, Вильяму или Педро, которому чудом удалось не утонуть во время шторма, не умереть от отравленной индейской стрелы, избежать тропической лихорадки, свалившей с ног треть экипажа и половину заболевших отправившей на небеса, которому пришлось увидеть во множестве ужасные мучения своих товарищей и смерть, косившую всех направо и налево, при дележе добычи доставалось несколько тысяч пиастров. Станет ли он зарывать их в землю острова, к которому неизвестно когда вернется, да и вернется ли? Конечно, нет! Ведь если он погибнет, кому нужны будут эти деньги? Так стоит ли их прятать? Лучше прогулять свою добычу и повеселиться всласть, пока жив!

Мишель де Граммон хорошо знал, как распоряжались корсары, буканьеры и флибустьеры большими деньгами, добытыми потом и кровью. Оказавшись на Тортуге или в Пти-Гоав, они за месяц спускали все, что нажили, точнее награбили, за год или полтора. Пираты хлестали ром и бренди, словно воду, вино покупали бочонками, выбивали затычки и пили до тех пор, пока бочонок не опустеет. День и ночь они шатались по тавернам Тортуги и других селений. Некоторые умудрялись за ночь прокутить две-три тысячи реалов, да так, что к утру у них не оставалось даже рубашки на теле.

Один пиратский капитан, Рок Бразилец, платил гулящей девке пятьсот реалов лишь за то, чтобы взглянуть на нее голую. Он частенько покупал бочонок вина, выкатывал его на улицу, выбивал затычку и садился рядом. Все проходившие мимо должны были пить вместе с ним, а если кто упирался – впрочем, такие попадались редко, – то его угощали под ружейным дулом, ведь с мушкетом Рок Бразилец не расставался. А иногда он покупал бочку масла, вытаскивал ее на улицу и швырял масло прямо на одежду прохожих или им в голову. Уязвленные и оскорбленные этим поступком, конечно, были, но связаться с Роком Бразильцем значило отправиться к праотцам раньше времени.

– Вы правильно делаете, сьёр де Граммон, что не верите мне, – спокойно ответил испанец, пропустив мимо ушей колкость Мишеля. – Я бы и сам не поверил. Но, во-первых, порукой тому, что я говорю правду, будет моя жизнь. К вашему сведению, я ценю ее очень высоко. А во-вторых, дайте мне слово дворянина, что услышанное вами никогда не попадет в чужие уши. И тогда вы поймете, обманываю я вас или нет.

Мишель немного поколебался и ответил:

– Даю слово. Клянусь покровителем моряков, святым Николаем Мирликийским!

– Что ж, такой клятве, да еще из уст корсара, нельзя не верить… На отмелях Силвер-Бэнкс к северу от Гаити во время страшного шторма потерпели крушение шестнадцать галеонов золотого флота Испании. Шестнадцать! И все они были доверху набиты слитками серебра и золота! Не говоря уже о драгоценных камнях.

Мишель скептически хмыкнул:

– Об этом многие знают.

– Знают, но не всё. И потом, отмели Силвер-Бэнкс тянутся на многие мили. К ним так просто не подойти. Где искать место гибели галеонов? У меня был друг-маронир, один из немногих, кто спасся в ту ночь. Он служил вторым помощником капитана на одном из галеонов, поэтому хорошо разбирался в картах и отлично ориентировался в море. Так вот, умирая от ран на моих руках, он дал мне карту, нарисованную на пергаменте несмывающимися чернилами. У Энрике – так звали моего друга – были только престарелые родители, я думаю, их уже нет в живых. Собственно, он так и сказал. Тем не менее я пообещал ему позаботиться о них в любом случае – добуду сокровища или нет. И слово свое сдержу!

– Где эта карта?

– Вы согласны отправиться вместе со мной на отмели Силвер-Бэнкс?

– Да, черт вас побери! – Мишель де Граммон стукнул кулаком по столу. – Эй, кто там?! Юнга! Рому! Нет, лучше бренди! Чтобы утопить в нем мою жадность и глупость. Ваша взяла, сеньор Альварадо, я купился.

– Вы не пожалеете! А карта всегда при мне, зашита в одежду. Видите, я доверяюсь вам всецело.

– Ну и напрасно. В этом мире нельзя верить никому, даже самому себе.

– Мне сказали, что честность и порядочность капитана Мишеля де Граммона вне всяких сомнений! Поэтому я и открылся вам до конца.

«Врет, поди… – подумал Мишель. – Касаемо отмелей Силвер-Бэнкс он, возможно, говорит правду. А вот насчет карты с точным указанием места крушения галеонов – увольте. Таких глупцов среди пиратов трудно сыскать. Карта, конечно, имеется – а как же. Да вот только она фальшивая. Несомненно, сеньор Диего де Альварадо перестраховался. И укажет, где утоплены миллионы пиастров, только тогда, когда мы станем на якорь в нужной точке. Но, я уверен, это еще не все. В его замысле есть какой-то подвох, но вот в чем он состоит, я пока не могу понять».

Маленькая одномачтовая шхуна стояла на якоре в бухте полуострова Самана. Казалось, она любовалась своим отражением в прозрачной водной глади, кокетливо покачиваясь на едва ощутимых волнах. Шхуна и впрямь была красива; ее построили совсем недавно, хорошие мастера, и она изящными обводами радовала глаз Мишеля де Граммона, который сидел на берегу под пальмами и настороженно вслушивался в голоса сельвы.