— Вы дикий человек, Матвей Иванович, — поморщился Купцов. — Какой такой оракул нагадал вам, что именно я на вас покушался? У вас что, врагов мало? Да и, честно говоря, если бы я поставил перед собой такую цель, вас бы уже на свете не было.

— Не думаю, — усмехнулся Хвостов. — Мы тоже кое-что можем.

— Можете, можете… А вот внучку защитить не можете.

— Еще не вечер…

— Уже как раз вечер. Давайте прекратим «дружескую пикировку» и все-таки примем решение. Исходить будем из следующих постулатов. Первое. Я на вас не покушался. Второе. Я вашу внучку не крал. Третье. Ваш сын — преступник. Четвертое. Вы мне мешаете. И пятое. Шестилетняя девочка, ваша внучка, в руках неизвестно кого. Для вас же свет клином на этой работе не сошелся. Уйдя с должности, вы поможете своей семье. Вернете внучку… И не забывайте, что я вас предупредил насчет сына. Ему действительно стоит собирать манатки, потому что им вот-вот заинтересуется прокуратура. А ваши принципы заткните себе в задницу.

Последнее Купцов сказал зря. Матвей Иванович стряхнул пелену отчаяния, которая постепенно начала обволакивать его мозг, и рубанул в ответ:

— Знаете, Купцов, не надо из меня дурачка делать. Ваши постулаты вы можете заткнуть себе туда же, куда хотели заткнуть мои принципы. Только себе в задницу. Естественно, ради внучки я сделаю все, что в моих силах. Даже напишу заявление об увольнении. Но вам это ни малейшей пользы не принесет. Вы сами ходите по краю пропасти и с завидным упорством делаете все, чтобы в нее свалиться. Тут вас уже никакая Быкова не спасет…

— Что? — фальцетом вскрикнул Купцов. — Быкова? Быкова, значит…

Так же как слово «принципы» послужило неким кодовым словом, ключом для того, чтобы пробудить у Хвостова способности к отпору, фамилия его подруги и покровительницы переключила в мозгу противника какой-то тумблер. Его взгляд прямо на глазах удивленного такой метаморфозой Матвея Ивановича расфокусировался, Купцов покраснел, затем побледнел, как покойник, и удивительно спокойным голосом, тихо, с выражением произнес:

— Есть в графском парке черный пруд. Там лилии цветут. Вы не находите, Матвей Иванович, что в этом пруду очень не хватает лилий?

— Каких лилий? — огорошенно спросил Хвостов.

— Белых. Белых лилий. Один раз мы ездили купаться, и я приволок ей целую охапку лилий… Так о чем это мы с вами говорили? Вроде вы собрались от нас уходить? Жаль, искренне жаль… Вы таким хорошим работником были, что прямо жаль с вами расставаться.

Ничего не понимающий Хвостов смотрел на заместителя мэра как на привидение.

«Помешался или прикидывается? — думал он, глядя, как Купцов сорвал травинку под ногами и внимательно разглядывал ее. — Что-то невероятное творится. Неужели на него так фамилия «Быкова» подействовала?»

Тем временем Купцов закончил лицезрение травинки и произнес:

— Ну, значит, договорились. До свидания, Матвей Иванович. А с Катей я помогу.

…И только следующим утром, анализируя разговор с Хвостовым, Купцов поймал себя на мысли, что не помнит, чем этот разговор закончился да и вообще как прошел вчерашний вечер. И тогда он испугался. Первый раз в жизни.

…Хвостову же никто на предмет выкупа больше не звонил.

* * *

За последние сутки сотрудники Дорогина проделали грандиозную работу. Они буквально землю рыли, стремясь выяснить все подробности жизни Даниила Хвостова. Но если к утру пятницы о его «страховой деятельности» было известно очень многое (пришлось перекупить одного из сотрудников компании «Щит»), то о личной жизни — гораздо меньше. И тут Марина, с которой решил посоветоваться директор агентства, предложила свою помощь. Она могла поговорить с его бывшей женой, с которой, с подачи Матвея, поддерживала неплохие отношения. Сами сыщики не могли этого сделать, не вызвав подозрения Аллы, которая невольно могла выдать их интерес бывшему мужу.

Разговор состоялся в пятницу вечером, когда Алла, изведшаяся от неизвестности, встретилась с Мариной в небольшом кафе на Остоженке.

— Никаких новостей? — спросила Марина. Алла только отрицательно покачала головой, глядя прямо перед собой. — Я бы на твоем месте выпила чего-нибудь крепкого…

Алла так же молча кивнула. Марина подозвала официанта и заказала водки. Когда на столе оказался графинчик, Марина налила Алле полную рюмку и заставила ее выпить. Отдышавшись, Алла прошептала:

— Спасибо, Марина. Это все так страшно…

— А как Даниил? Он у тебя не появлялся?

— Нет. И дома его нет…

— Отцу он нужен, — начала Марина «разведку боем». — Телефон не отвечает… Где он может быть, ты, случайно, не знаешь?

— Он много где может быть, — ответила молодая женщина (они с Мариной были ровесницами). — У него две квартиры в городе, кроме той, где он живет постоянно, и дом в Подмосковье… Да и баб у него, наверное, навалом. Я не интересовалась…

— Понимаешь, Аллочка, дело в том, что это у него деньги требуют. А самого найти не могут. Тебе ведь тоже звонили?

— Никто мне не звонил, — махнула рукой Алла, у которой из глаз потекли слезы. — У меня его даже не искали.

«Значит, я была права, — подумала Марина. — Даниил замешан…»

— Даже странно, — сказала она вслух. — Ты адреса квартир и дачи знаешь?

— Знаю, — кивнула женщина. — Записывай…

Через час на столе у Дорогина лежал список «хаз и малин» младшего Хвостова.

— Вам не кажется, Марина, что Катю где-то там и надо искать? — спросил Дорогин, который уже знал, что «похитители» Аллу Хвостову не беспокоили. — Смотрите, какая интересная схема вырисовывается, — он пододвинул к себе лист бумаги. — Все заверчено вокруг Купцова. Так? Так. Даниил, мошенничая со страховками, находится под его крышей, то есть он от Купцова полностью зависим. Матвей Иванович становится непримиримым врагом Купцова, и тот использует Даниила и Катю в качестве рычага давления. То, о чем вы мне рассказывали, в смысле про разговор на берегу пруда, все это подтверждает. Значит, пускаем людей по адресам. Так?

— Так, — согласилась Марина. — Только Матвей мне сегодня утром еще кое-что досказал. Знаете, ему показалось, что у Купцова, как нынче принято говорить, «крыша поехала».

— Странно слышать такое от профессионального психолога, — усмехнулся Дорогин. — Другой на вашем месте сказал бы слово «синдром» и прибавил полдюжины латинских терминов.

— Что не изменило бы сути дела. А суть эта в том, что у господина заместителя мэра, по всей видимости, развивается какой-то психоз. У меня совсем мало данных, чтобы определить более конкретно, но… Матвей мне очень подробно все рассказал, чуть ли не дословно. У него начался «сдвиг по фазе», когда Матвей в запале упомянул про Быкову.

— Про Быкову, говорите? — насторожился Дорогин. — Это уже интересно. Знать бы, что их связывало с самого начала…