Даниил даже не понял, что проговорился.

Марина закрыла глаза и процитировала:

— «Помнишь, как мы с тобой прыгали ночью по надгробьям, а из леса с моноклем в глазу вышел призрак заблудившегося немецкого офицера и грустно спросил, как дойти до Франкфурта, чтобы успеть на книжную ярмарку?»

— Я не смогу больше так жить, Маринка, — сказал Даниил. — Они меня со всех сторон…

— А кого-нибудь из нас со всех сторон не… делали?

— Тебя — явно нет…

— Меня — нет.

— Почему?

— Потому, что я знаю, из-за чего меня так можно делать. И этого не допускаю. И твой отец тоже.

Даниил стал вдруг такой беспомощный и жалкий, что Марине захотелось дать ему копеечку.

— Не стоит уповать на сильных мира сего, Даня, — сказала она. — Они никогда не сделают счастливыми ни тебя, ни себя. Они просто отработают свою гнусную должность, отоспят на своих шелковых простынях, а потом уйдут, и памятью о них станут лишь черные вонючие шпалы дорог, которые они, впрочем, так и не смогли пройти.

Ночью со среды на четверг Дорогину приснился странный сон. Они с Тамарой будто бы стояли на каком-то бесконечном эскалаторе, ведущем не на станцию метро, а куда-то глубоко в недра земли. Стены тоннеля были покрыты могильными плитами. И на каждой из них было вырезано одно имя: «Даниил Хвостов. 1978–2008». Эскалатор двигался вниз со все возрастающей скоростью, плиты мелькали все быстрее и быстрее, а Тамара сказала: «Не жилец он на белом свете, этот Даниил. Но мне жаль его».

«Черт, — подумал Сергей, просыпаясь в холодном поту, — в кои-то веки сон увидел, и тот вещий…»

Тамара, лежавшая на спине, повернулась к нему и спросила:

— Что, дурной сон приснился?

— Да пошли они все, — раздраженно ответил Дорогин. — Уже и во сне не дают покоя… И ты туда же…

Он имел в виду фразу Тамары, сказанную в его сне, но та не поняла.

— Ну, так переквалифицируйся в управдомы, — заявила жена бывшего каскадера, которая проснулась гораздо раньше мужа. — Правда, они получают меньше… Зато и сны им такие не снятся.

— Том, не дури головы, — попросил Дорогин. — Сварила бы кофе…

Тамара усмехнулась, поцеловала мужа и отправилась на кухню, набросив на плечи купленный во время недавней поездки в Китай шелковый халат.

И сразу же раздался телефонный звонок.

— Да, — сказал Дорогин, стряхивая остатки сна.

— Сергей Андреевич, Леонтьев на проводе. Ты просил подготовить досье на Даниила Хвостова. Ну, у которого дочку украли. Я поговорил кое с кем… Хазанов его фамилия. Ну, человек в страховом бизнесе разбирается, даже за махинации со страховкой срок отбывал. Так он говорит, что на этом Данииле клейма ставить негде…

— Подожди, Прохор Кузьмич, — поморщился Дорогин. — Это все хорошо, но я о другом просил. Все места, где он бывает, знакомые, связи, квартиры, дачи…

— Работаем, — коротко ответил Леонтьев. На их языке это означало именно то, что над этой темой работают, и ничего другого. — Но тут другое вырисовывается. Ты в курсе, кто курирует в столице страховой бизнес?

— В курсе. Купцов, вице-мэр.

— То есть ты связь подрубаешь…

— Конечно. Отец — враг босса собственного сына, который к тому же и его непосредственный начальник.

— Ситуация, а?

— Не говори. Ладно, я скоро приеду. Работайте по его «хазам и малинам».

Усевшись за столом в своем кабинете, Дорогин закурил, придвинул к себе лист бумаги и нарисовал на нем квадрат, в который вписал фамилию «Купцов». Потом изобразил ниже два овала, в которые вписал имена отца и сына Хвостовых. Выше нарисовал звездочку и написал «Мэр». Соединил все стрелками. Усмехнулся, представив, насколько тривиально это выглядело бы в кино, отложил лист в сторону и набрал номер телефона, которым пользовался в самых крайних случаях.

— Приветствую, Лев Анатольевич. Дорогин на связи.

— Здоров, здоров, Сергей Андреевич. Ты извини, у меня тут люди, мог бы перезвонить через полчасика?

— Конечно.

— Нет, подожди, у тебя что-то важное?

— По работе. Большая игра намечается.

— Тогда жди, я сам тебе перезвоню, как освобожусь.

Лев Фортунатов был для Дорогина тем козырем, который держат до последнего, до того момента, когда выясняется, что, если не пустить его в ход, игра будет проиграна. Сергей понимал, что с Купцовым, за спиной которого стояла весьма мощная (если можно так говорить о женщине) фигура, ему не справиться. Сожрут с потрохами, и никакие старые заслуги перед Россией не спасут. Конъюнктуру на закулисном политическом Олимпе страны директору сыскного агентства пришлось изучить досконально, без этого, занимая такую должность, в Москве не прожить. Поэтому Дорогин прекрасно понимал, что, влезая в борьбу не просто между сильными мира сего, но и обладающими влиянием на Первое Лицо, он рискует многим, если не всем. Доказательства вины всегда меркнут перед симпатией со стороны того, кто может эту вину превратить в заслугу…

Звонок из Екатеринбурга по особому, закрытому для прослушки каналу раздался ровно через час.

— Сергей Андреевич, Фортунатов. Что у вас случилось?

— Назревает большая разборка, Лев Анатольевич. Центральный персонаж — вице-мэр Купцов. На него у меня почти все есть. Но не для суда, — Дорогин вкратце обрисовал подробности последних происшествий. — Таким образом, я пришел к выводу, что все это затевается, чтобы его свалить. Но доказательств нет.

— Поня-ятно, — протянул Фортунатов, в определенных кругах более известный под именем Граф. — Чтоб ты знал: этого «мелкого ворюгу» Купцова давно уже можно было убрать…

— Да, если бы не…

— Именно, если бы не. Нет, черт побери, ну как московский мэр умеет работать! У него и поучиться не вредно.

— То есть это его… разработка?

— Очевидно. Он сам этой… мадам не хочет на мозоль наступать. Самое странное, что, кроме связи с «купчиком», за ней ничего нет! Она действительно профессионал, советник Первых Лиц, что называется, от Бога. Но… Бывает и на старуху проруха. Придется решить вопрос так, чтобы и ее не задеть, и этого всем надоевшего Купцова устранить. Значит, так. Мне показалось, что ты считаешь младшего Хвостова причастным к истории с его дочерью?

— Да, — ответил Дорогин. — Такие случаи были…

— Хорошо. Во-первых, задницу твою я прикрою, если что. Во-вторых, через два часа лови файл с досье на всех фигурантов. И в-третьих… будь сам осторожен. И Ольку не подставляй… Как с этими цыганами. Не подставляй, как бы она тебя ни насиловала, знаю я ее.

— Вы что, в курсе? — поразился Дорогин, который был уверен, что Ольга никогда не «сдаст» его своему дяде.