не поднимет тревогу еще какое-то время, но! Его глазами смотрит Алтаах. И вот его как раз может насторожить, что верный пес всё еще витает в мире снов и сладких грез, а точнее, не следит за пленницей. А значит, погоня уже, возможно, выехала из ворот Дааса.

Как далеко мы уехали? Уже достаточно далеко, потому что салгары еще не останавливались ни разу. Но сможем ли мы уйти? Не нагонят ли нас? Если ориентироваться на наш путь от грота до дома йарга, то он уложился всего в один день, менее суток. И шли мы ногами. Могли бы и в Даас прийти, но дорога в горах в темноте опасна, и потому Рахон повел нас к своей невоспитанной сестре. А оттуда мы вновь шли, после сплавлялись по реке и оказались в Дэрбинэ еще до полуночи. Из всего этого следует, что и до таганов наш путь может занять не более суток. Хотя… Мы ведь пришли не через Курменай, до него может и дольше.

– Ах, хоть бы не нагнали, – пробормотала я.

– Что?

Архам повернул ко мне голову, и я повторила:

– Хоть бы не нагнали.

– Я спрашивал у Акмаль, далеко ли от Дааса земли таганов, она ответила, что ехать день с половиной. Значит, ночевать будем еще тут, а завтра доберемся до твоего любимого Курменая, – сказал деверь, и я усмехнулась:

– Я его в глаза не видела, но этот таган мне любопытен. Что же до любимых земель, то это Айдыгер. Моя душа поселилась там с того дня, как я заглянула в глаза Танияра.

– Тогда Айдыгера не было, – справедливо заметил бывший каан.

– Мой дом там, где живет моя душа, – улыбнулась я. – Будь то Зеленые земли или же Айдыгер.

Архам снова посмотрел на меня, кивнул и вдруг улыбнулся. Впрочем, улыбка его быстро растаяла, будто ее и не было, но более брат моего мужа не казался мне отстраненным. Собранным – да, строгим – тоже, но не отстраненным. Кажется, мы были больше, чем просто союзники.

– Архам, – позвала я. Он вновь обернулся и я спросила: – Ты наконец меня принял?

– Тебя принял Белый Дух, тебя выбрал мой брат, о тебе заботится шаманка, кто я, чтобы им возражать?

– То есть я тебе по-прежнему не нравлюсь? – живо заинтересовалась я.

– Я никогда не говорил, что ты мне не нравишься, – возразил деверь, и я возмутилась:

– Ну как же? Ты был враждебен со мной…

– Я не хотел, чтобы мать сошлась с тобой, – оборвал меня Архам. – Не хотел, чтобы брата предала еще одна женщина.

– Ты хочешь сказать… – осторожно начала я, – что сознательно отваживал меня от своего дома?

– Да, – ответил бывший каан. – Мать умеет… умела петь сладкие песни, когда ей было нужно. А она хотела, чтобы ты ей верила и рассказывала, что говорит и делает Танияр.

Я фыркнула, а после и вовсе коротко рассмеялась, но быстро замолчала под взглядом Архама.

– Прости, – сказала я. – Селек попросту меня не знала. Я успела составить о ней мнение еще до того, как пришла в твой дом. К тому же я вижу людей, которые меня окружают, и заведомо пытаюсь понять, чего мне от них ждать.

– Я тоже не знал, – ответил деверь. – Но хотел помочь брату… как мог. Я и сейчас тебя не знаю. – Он ненадолго замолчал, а когда вновь заговорил, взгляд Архама стал вдруг пристальным и даже острым. – Ты говоришь, что тоскуешь по Танияру, говоришь, что твоя душа живет в его глазах, тогда почему тот подручный вился рядом с тобой, а ты его не гнала?

Удивленно приподняв брови, я с минуту смотрела на него, а затем рассмеялась, уже и не думая извиняться за свое веселье. Архам хмурился, я хохотала, но, наконец сумев унять веселье, стерла с глаз набежавшие слезы и сказала:

– Рахон – мой ленген.

– Не понимаю, – нахмурился деверь. Он придержал салгара, я последовала его примеру, и наши скакуны, получив возможность передышки, перешли на шаг. Благо мы вновь спустились к подножию гряды.

– Всё просто, – я улыбнулась. – Мой путь к илгизитам был желанием Создателя, и когда я это поняла, то выбрала определенную линию поведения, которой и придерживалась всё это время. То есть я была приветлива, дружелюбна, в чем-то прямолинейна… говорила, что думаю, в чем-то оставалась скрытной. Я не противилась тому, что меня похитили и увозят от любимого мужа и дорогих мне людей. Вместо проклятий и пустых угроз я разговаривала…

– Зачем?

– Чтобы собрать побольше сведений о враге. Мы ведь совсем ничего о них не знаем, кроме того, что служат Илгизу.

– И много узнала? – взгляд Архама вновь стал внимательным.

– Немало, – усмехнулась я. – Но не всё, что хотела бы узнать. Еще остались вопросы, но и тех знаний, какие я получила за это время, уже хватит, чтобы Танияр сумел подготовиться, если они решат прийти.

– Твой ленген смотрел на тебя совсем не как ленген, – снова заметил Архам и отвернулся.

Я вновь рассмеялась, но уже коротко.

– Да, кажется, он ко мне неравнодушен, – сказала я. – Но это даже логично… то есть это можно было предугадать. Во-первых, я иная. Я ему изначально была интересна как предмет изучения и наблюдений. Добавим к этому мою внешность, а я вовсе не безобразна. К тому же я с ним была открыта настолько, насколько могу себе позволить. Мы общались почти как друзья. Почти, потому что я ни на минуту не забывала, с кем имею дело. Не могу сказать, насколько сильно Рахон увлечен мной, но между мной и своим покровителем он никогда не поставит равно. Это я вижу так же точно, как и его интерес ко мне как к женщине. И потому я отказалась от мысли использовать его для своего побега. Пятый подручный дорожит своей силой, за нее почитает Илгиза и никогда не откажется от этого дара ради женщины, даже той, которая ему нравится.

Архам, не сводивший с меня взгляда, пока я говорила, наконец отвернулся и некоторое время молчал. После кивнул и напомнил:

– Ты так и не рассказала про савалар.

– Верно, – улыбнулась я и перешла к своей поездке к руинам.

Поселения перестали нам попадаться. Их не было приметно даже в отдалении, но Дэрбинэ мы всё еще не покинули. Это было понятно по бурной растительности, стелившейся под копытами салгаров. Теплый воздух был пронизан ароматом подсыхающей травы и цветов. И даже не верилось, что здесь может таиться зло, до того мирной казалась земля илгизитов.

А потом послышался звук ручья, затерявшегося среди травы. Мы услышали