Помочь бы надо…

* * *

Ночной штурм корабля — зрелище не особенно впечатляющее. Особенно если приказано все делать по-тихому, чтобы не всполошилась вся акватория.

И над душой твоей стоит злющий, как кракен, канцлер.

А потому и «Девушка», и «Заяц» были взяты на абордаж быстро и совершенно бесшумно.

Подплыли ночью несколько лодок, по-тихому закинули крюки на борт, и рванулись на штурм.

Ладно, тихо закинуть абордажный крюк ни у кого не получится, а потому вахтенных перестреляли заранее — кого увидели. Да и немного их было, привыкли господа работорговцы к безнаказанности.

На палубе «Зайца» гвардейцам повезло — все прошло без особого шума и пыли. А вот на «Зубастой девушке» успели и повоевать. То ли вахтенного сняли плохо, то ли кому-то из матросов не спалось, но на корабле успели поднять тревогу. Ударили в гонг, матросы похватали оружие, и кто в чем был, высыпали на палубу. Еще и капитан ввязался в драку, так что допрашивать сейчас было особенно некого.

Половина полегла в схватке, дядя был тоже ранен в плечо…

Рамон только головой покачал.

— Как вы так неаккуратно! Дядя, ну что я Линетт скажу?

— Что муж у нее не за чужими спинами отсиживается.

— Будете отсиживаться. Отлеживаться, пока рана не заживет, — припечатал Рамон. И кивнул приплывшему с ним Харни.

— Рысью в трюм. Думаю, погрузить еще никого не успели, но проверить нужно… Вы, двое, за ним!

Думал он совершенно правильно, так что вскорости из трюма начали появляться рабы. Много их не грузили, так, десятка два за ночь, а потому начинали заранее. И Рамон уже распоряжался, приказывая погрузить пострадавших в лодки, и отправить в лечебницу. Что здесь рядом?

Лечебница для бедных?

Вот, туда и везите! Первую помощь там точно окажут, а дальше посмотрим. Либо лекарей пригоним, либо по домам раздадим…

Пострадавших — в лечебницу, и солдат, и рабов. Остальных — в казармы гвардии, будем разбираться. Матросов с корабля в цепи и в тюрьму. А я на утренний доклад к его величеству, не возражаете, дядя?

Нет?

Вот и отлично…

Рамон подал знак Дироту, что все закончено, и от души зевнул. Правда, прикрылся, чтобы не заметили, а то весь образ разрушится. Палачу положено быть ужасным и устрашающим, а тут вдруг зевки! Еще бы попу почесал!

Что ж…

В кои-то веки убеждаешься, что анонимные доносы — не зло. И кстати, надо найти во всем этом бардаке рыжего парня, и помочь ему, что ли?

Если мужчина, который рассказал герцогу про корабли, дружил с его отцом, если отец жизнью заплатил, чтобы спасти сына…

Ну, такое определенно заслуживает награды. Например, маленького домика и какого-нибудь дела.

Ладно, посмотрим…

Я думала, что у нас был безумный вечер?

Не-ет… вечер у нас был просто замечательный. А вот ночь оказалась безумная.

Не успела я восполнить силы, как в дверь лечебницы забарабанили. Линда распахнула ее, и на пороге оказался солдат.

— К вам сейчас доставят людей. Раненые, много… примете?

Я зашипела сквозь зубы.

— Я приму, конечно, но я одна на дежурстве. Не разорваться же?

— За кем послать? — тут же сориентировался солдат?

Не долго думая, я назвала ему адрес Карнеша, сказав, что у него много учеников. Пусть захватывает всех, если пострадавших много…

— Очень много.

— Что случилось? Пожар? Пираты?

— Не! Палач работорговцев накрыл!

У меня чуть колени не подкосились.

Палач!

Работорговцев!

Лорт, миленький, в ноги поклонюсь, вся выложусь, но маркизу еще десять лет жизни подарю!

Спасибо, родненький! С меня причитается!

Я даже не сомневалась в своих выводах.

Про работорговцев знали я и Лорт. Я ничего Моринару не говорила, значит или на него озарение свыше (сниже?) снизошло, либо это Лорт постарался. Во второе верилось больше.

Но…

Я обернулась к Линде.

— Рысью! Греем воду, как можно больше, достаем все бинты, всю карболку, кровеостанавливающие, шовный материал, иглы… будешь помогать!

Линда закивала — и мы опрометью помчались по лечебнице.

Я плюнула на все, и открывала двери палат.

Я же знаю, где лежат выздоравливающие…

— Господа! Нужна ваша помощь! Сейчас здесь будут раненные, много раненых, помогите им устроиться, Линда покажет, где тюфяки, берите и тащите прямо во двор, там разложите, чтобы удобнее было усадить и уложить людей…

Не минула эта судьба и девушек, которые, по стечению обстоятельств, оказались в палатах, лично госпожи Рионы.

— Девушки! Надо помочь Линде! Сейчас здесь будет много раненых гвардейцев…

Второго приглашения не потребовалось.

Вскоре во дворе закипела бурная деятельность.

Аристократок учат распоряжаться людьми.

Не стоило бы, да не до конспирации сейчас, людям же плохо!

Так что я указывала, как привыкла, раздавала приказания, кому-то влепила здоровенную оплеуху, чтобы слушались без пререканий — и ее приняли, как заслуженное… я еще воду тут варить буду на тему «могу ли я распоряжаться»? А ну, пошла, ослица!

Мужчины раскладывали во дворе костры и таскали воду из колодца, грея ее, в чем получится — хоть бы и в жестяных тазах. Мне нужен кипяток, много кипятка. Много горячей воды…

Рядом несколько женщин рвали тряпки, еще пятеро, под командованием Линды, заваривали травы для кровеостанавливающего компресса…

Еще в одном котле спешно грелась вода для бульона, а в сам котел летели травы для желудка и кишечника… если работорговцы, если рабы, им, наверняка, требуется восстанавливающее питье, и хоть какая еда для начала.

Запас рыбы у нас был, он и ушел в котел. Варится быстро, пятнадцати минут хватит, хоть по чашке бульона, да выдадим…

А потом начался кошмар.

Они шли и шли.

Мужчины, женщины, нескольких детей принесли на руках, все в ужасном состоянии, в грязи и нечистотах, с кровоточащими ранами, истощенные…

Дар просто взвыл, требуя выпустить его наружу, но здесь и сейчас я не могла этого сделать.

О, нет!

Выплеснуть все на одного человека, свалиться в бессилии, и не помочь еще сотне?!

А ну молчать!

И впервые я ощутила свою силу, как бушующий внутри меня поток, но — покорный мне. Здесь и сейчас я была хозяйкой своей силы, своего разума, своего тела…