– Куда и тебе. Я ведь сказал, не отстану.

Подъехал поезд.

«Вот уж поистине простота хуже воровства, – подумалЗелинский, входя в вагон, – ну что мне с ним теперь делать? Домой к себевезти?»

– Послушай, ты понимаешь, что выбирать Вере, а не нам стобой? – терпеливо стал объяснять Стас.

Они стояли рядом в полупустом вагоне и держались за верхнийпоручень. Стас был выше Федора на полголовы и смотрел на него сверху вниз, чутьснисходительно.

– Это тебе только так кажется, – усмехнулся Федор, – а еслиты подумаешь немного, то поймешь: нам с тобой решать, а не ей. Не появишься тыу нее больше – мы с Верой поженимся. Ей ведь, как любой нормальной женщине, хочетсяиметь семью, ребенка…

– А если появлюсь? – мрачно спросил Стас.

– Ты и так ей жизнь разбил. Она ведь тебе ясно сказала: тыопоздал на пятнадцать лет. Сколько раз за это время ты мог на ней жениться? Такчего же сейчас тебе неймется? Может, ты думаешь, я ей не пара? Прост слишком?

– Да ничего я не думаю! – разозлился Стас. – Мне здесьвыходить. Будь здоров, Федя.

Из поезда они вышли вместе. И вместе перешли на другуюлинию. Стаса ужасно раздражала нелепость ситуации, он даже забыл на некотороевремя о странном, навязчивом чувстве, что где-то когда-то им уже приходилосьвстречаться. Ну мало ли? Если он охранник, так, может, стоял у дверейкакой-нибудь фирмы, охранял, а Стас зашел по делам издательства. Лицо у этогоохранника и правда очень стереотипное.

– Слушай, Федор, а я ведь в гости тебя не приглашал, –сказал он, когда они подошли к подъезду.

– Да уж понятно, – кивнул тот, – жена у тебя, и вообще… Такчто решили?

– Господи, ну неужели ты не понимаешь, Вера – не вещь,которую можно делить. Шел бы ты домой, Федор.

– Но ты ведь с женой не разведешься, – как ни в чем небывало вздохнул Федор, – ты опять хвостом покрутишь – и в кусты. И не жалкотебе Веру?

– Разведусь, – буркнул Стас, – и вообще, с какой стати ядолжен с тобой это обсуждать? – Он шагнул в освещенный подъезд.

– Дома сейчас твоя жена? – внезапно спросил Федор, шагнувследом.

– Ну, дома. А что?

– А тебе слабо сказать ей прямо сейчас, что ты с нейразводишься? Докажи хоть раз, что ты настоящий мужчина. Докажи. И я исчезну.

– Да что за бред, в самом деле! Откуда ты такой взялся?

– Вот, не можешь, – усмехнулся Федор, – так я и знал. Неспособен ты на мужской поступок.

– Да если хочешь знать, я ей давно это сказал. Мы ужеразводимся, только она просто так не уйдет. Сначала кусок квартиры оттяпает.Хватка у нее вроде твоей. Железная.

Казалось, Федор пропустил эти слова мимо ушей. Сверху, сплощадки между этажами, слышался смех. Там, как всегда, заседала веселаякомпания дворовых подростков.

Подъезд был без домофона, единственный на весь двор, иподростков тянуло сюда как магнитом. Почему они облюбовали именно этотподоконник? Ладно, зимой сидят, гогочут, пьют и флиртуют. Но летом можно и наулице.

– Слушай, может, ты псих? – с тоской спросил Стас. – Тыизвини, конечно, но так себя не ведут.

– Нет, – простодушно улыбнулся Федор, – я не псих. Я простоВеру люблю и хочу, чтобы все было по-людски. Ясности хочу, понимаешь? Это вам,сложным-интеллигентным, надо все запутать. А я человек простой, предпочитаюясность.

Девочка в коротенькой лаковой юбке какого-тоядовито-зеленого цвета и в босоножках на метровой «платформе» сбежала вниз,чуть не налетела на стоявших у лифта Стаса и Федора.

– Здрасти, – бросила она Стасу и понеслась на улицу.

Она жила в квартире напротив, и Стас знал ее чуть ли не спеленок. Только никогда не помнил, как ее зовут, то ли Ира, то ли Света…

– Ладно, мне домой пора. Не век же здесь стоять, у лифта. Мыс тобой не подростки, чтобы в подъезде отношения выяснять.

– А где же еще? – Федор невозмутимо пожал плечами. – Ты меняв гости не приглашаешь и ко мне не пойдешь.

Стоя напротив этого странного парня в собственном подъездепод тусклой лампочкой и глядя в серые, чуть прищуренные глаза, Стас вдругпоймал себя на том, что опять пытается вспомнить, где они встречались. Но наэтот раз он осознал с пугающей ясностью: не может вспомнить потому, что нехочет. Что-то такое застряло в подсознании…

Сверху опять послышался взрыв хохота, и Стас вздрогнул.

– Нервный ты, – покачал головой Федор, – и за что тебя Вералюбит столько лет?

Подъехал лифт. Раскрылись автоматические двери, Стас и незаметил, когда его навязчивый собеседник успел нажать кнопку. В лифт они вошливместе.

– Кончится это когда-нибудь или нет? – спросил Стас. – Тыразве не понял: я тебя в гости не приглашаю.

– Понял, – кивнул Федор, – не приглашаешь.

Руки он держал в карманах. Глаза его были совсем близко иглядели на Стаса холодно, насмешливо.

«Он издевается надо мной, что ли? – вдруг подумал Стас. –Ведь не в милицию же мне звонить, если он войдет в квартиру?! Никогда нечувствовал себя таким идиотом. Никогда…»

Лифт остановился на пятом этаже. Стас молча вытащил ключ изкармана, открыл дверь, шагнул в квартиру и, не глядя на Федора, который стоял вдвух шагах, попытался тут же захлопнуть дверь и так разнервничался, что дажеключ забыл вытащить снаружи, из замочной скважины.

Федор придержал дверь ногой. Только тут Стас почувствовал,насколько силен этот назойливый простачок. Дверь заклинило, словно нога была изжелеза. Стас побледнел.

– Тебе что; так в гости хочется? – спросил он с вымученнойулыбкой.

Они беседовали через порог.

– Если мне чего хочется, так я приглашений не жду, – тихо, почтишепотом ответил Федор.

Серые немигающие глаза уставились на Стаса, и он невольноотвел взгляд.

– Ну ладно, – пожал он плечами, – заходи…

– Спасибо, – усмехнулся Федор, – в другой раз обязательнозайду.

Он убрал ногу и сам захлопнул дверь, прямо у Стаса передносом. Несколько секунд Стас стоял перед дверью, будто его только что на порогесобственной квартиры облили ведром ледяной воды. Он сам не мог понять, почемудрожит. Даже зубы стучат.

Зелинский не заметил, что ключ, только что торчавший взамочной скважине снаружи, теперь исчез. От неприятных переживаний он напрочьзабыл о ключе.