Наконец он дождался чаепития. Гости негромкобеседовали между собой, а Тадатуне улыбнулся ему с другого конца комнаты. Пора.Почти пора. Он увидел, как Магоме Кагею и его жена поднялись и поклонилисьдочери, затем Симадзу но-Таканаве и его супруге, после чего направились квыходу.

Снова чайная церемония. Шум в комнате почтистих. Как не похоже на шумную попойку его первой свадьбы. Его первой свадьбы!Господи, зачем ещё думать об этом в такой момент? Ведь это навеки проклянёт егов глазах… кого или чего? Или всего?

Он чувствовал рядом её тело, почти улавливалслухом её дыхание. Теперь они муж и жена. Нужно только немного потерпеть.Однажды он уже говорил себе это. Однажды.

Тадатуне поднялся, улыбаясь, и поманил Уилла.Уилл встал, поклонился жене, своему приёмному отцу, роль которого играл сегодняТаканава, слугам и гостям и только потом вышел наружу к Тадатуне.

– Я думал, Сикибу выйдет первой, – прошепталон.

– Нет, Андзи Миура, сейчас нам нужно исполнитьсвой долг – они вышли на крыльцо. – Ты хочешь сказать, что мне придётся перейтив другой дом и оставить жену здесь? – изумился Уилл.

– Все в своё время, Андзин Миура, все в своёвремя. Сейчас мы должны нанести визит твоим тестю и тёще, потому что это будеттвоя последняя встреча с ними.

– Что за чушь, Тадатуне? Они мне оба нравятся.И я вовсе не собираюсь отрывать Сикибу от её семьи.

– Они больше не её семья, – серьёзно сказалТадатуне. – Теперь она твоя жена, она стала частью тебя и хозяйкой твоего дома.Подумай хорошенько над этим, Уилл. Это очень серьёзный шаг для молодой девушки– сменить своих родных на совершенно другой круг родственников. Серьёзный шагпри любых обстоятельствах. Но в обычных условиях она, по крайней мере, попадётв большую новую семью, которая защитит в случае чего её честь и убережёт еёдетей. Но у тебя, Андзин Миура, нет такой семьи. Ты – любимец самого Токугавы,и это величайшая единовременная честь, которой может удостоиться кто-либо вЯпонии. И тем не менее Токугава – это только один человек. Не имея поддержкиродичей, человек может остаться в одиночестве, кто бы ему ни благоволил. Сикибурешилась на очень серьёзный и ответственный шаг, потому что теперь у неё тоженикого не осталось в мире, кроме её господина.

Что я наделал, подумал Уилл. Такой поворотсобытий не приходил ему в голову. Остаться одному с Сикибу в этом мире войн ичести, крови и храбрости. Какая ответственность! Способен ли он взять её насебя?

Он наблюдал за работой слуг Симадзу. Дваподноса, использовавшиеся во время пира, вынесли на крыльцо и теперь нагружалирыбой, птицей, приправами, прежде чем поместить их в огромный сундук и снести вдеревню, к подножью холма. Было также испечено пятьсот восемьдесят рисовыхпирожков, которые сложили в лакированные коробочки и отправили следом. Потомшли дары, которые Уилл должен был лично преподнести тестю и тёще. Эти дарынесли ещё семь человек, ибо они должны были соответствовать богатству иобщественному положению Уилла. Там были меч и шёлковое кимоно для Магоме Кагею,шёлковый халат для Суоко, а также подарки многочисленным братьям и сёстрамСикибу – все их с особой тщательностью выбирал сам Тадатуне. – У меня простоголова кругом идёт, – признался Уилл, когда они двинулись в путь вслед заносильщиками. – А что предстоит сейчас, Тадатуне?

– Ну, сейчас состоится винная церемония сМагоме и его женой. Не волнуйся, Сикибу в это время предстоит проделать то жесамое и вручить подарки моим родителям.

– А сколько все это продлится? Тадатуне пожалплечами:

– Может, час. А может быть, и больше.

– И потом я возвращаюсь сюда? Тадатунеулыбнулся.

– Несомненно. Но это ещё не всё, Андзин Миура.Потом тебе нужно будет дождаться ответного визита Магоме Кагею с женой.

– Для новой винной церемонии?

– Совершенно верно.

– Боже мой, Тадатуне, когда же я останусьнаедине со своей женой?

– У тебя ещё целая жизнь, Андзин Миура, чтобыуспеть побыть наедине с женой. Не будь нетерпеливым. Такое время наступит ужесегодня вечером.

Целая жизнь для Сикибу, только для неё. Какойогромной стала комната – возвышение было устроено в дальнем конце от входнойдвери, да ещё две снятые внутренние стены; оно казалось даже дальше, чем былИеясу в их первую встречу в Осаке.

Но сегодня об Осаке думать нельзя. Она стоялана коленях, согнувшись и почти касаясь лбом пола. Краткий миг её всевластияминовал, она осталась наедине со своим господином.

– Не становись на колени, Сикибу, – попросилон. – По крайней мере, передо мной.

Она медленно выпрямилась, продолжая оставатьсяна коленях у циновки, на которой они уснут сегодня. На которой они завершатсегодняшние труды. На девушке было только белое шёлковое кимоно. Рядом наподносе – чашка сакэ. Она подняла на него глаза, чёрные бусинки на белом полотнелица. Само лицо абсолютно бесстрастно.

Он медленно пересёк комнату. Невероятно, носейчас он не испытывал желания. Он достаточно стар, чтобы быть её отцом, и ончувствовал себя отцом. Слова Тадатуне засели в его памяти.

Она смотрела, как он подходил. – Могу ячем-нибудь услужить моему господину? – прошептала она. Голос её дрогнул.Всё-таки её безразличие объяснялось толщиной слоя белил на её лице.

Он остановился у возвышения.

– Я сам хочу послужить тебе, Сикибу. – Он взялчашку, поднёс к её губам. Её рука поднялась и накрыла его ладонь, но тут жевновь отдёрнулась. Она глотнула сакэ, не отрывая глаз от его лица.

– Пусть мой господин только прикажет, –прошептала она. Только прикажет. Чего бы я ни захотел – от возвышенной любви догрязного порока, – Сикибу тотчас выполнит всё. Моя девочка-невеста.

Он покачал головой.

– Я уже приказывал, не подозревая об этом. Яне хотел, чтобы всё получилось вот так, Сикибу.

Она не отрывала от него глаз. Он закусил губу,взял чашку, отпил глоток вина. Если когда ему и требовалось вино, так этосейчас.

– Значит, я не нравлюсь вам, мой господин?

– Не нравишься? Да ты просто подарок небес,Сикибу. Я имел в виду, что в моей стране человек по крайней мере сам можетделать предложение.

– Зачем, мой господин?

– Ну, потому что, если он разумный человек, онсможет увидеть – хочет ли этого его будущая жена.

– И его будут интересовать её желания, мойгосподин?