в частном письме к Жозефине[509] может писать, что угодно, но мужская дружба, по определению, должна была превосходить (по крайней мере, до Большой Войны) любовь к женщине.

Женщина может сострадать, может за муки полюбить, прекрасно, но в сложных, запутанных ситуациях, на помощь должна приходить мужская солидарность, более простая и ясная.

…вспомним фильм «Жюль и Джим», о котором невольно вспомнил, и в котором ясность мужской дружбы иронически противопоставляется ненадёжности, иррациональности любви…

Приблизительно так считает Отелло, и Яго этим искусно пользуется.

…доверчив или ревнив?

Картина обмана

…так и хочется сказать, обольщения, совращения…

доверчивого-доверчивого готова, осталось поставить последнюю точку, а Отелло по-прежнему не готов переступить границы своей благородной роли, не задумываясь над тем, что «нелепости» в искусственном саду, ведут его прямиком в пропасть.

«Яго:

Ревности остерегайтесь,

Зелёноглазой ведьмы, генерал,

Блаженны потерпевшие мужья,

Которые всё знают и остыли

К виновницам позора. Но беда,

Когда догадываешься и любишь,

Подозреваешь и боготворишь.

Отелло:

Да, это ад.

Яго:

Бедняк, довольный жизнью,

Владеет состояньем. Но богач,

Который ждёт всё время разоренья,

Раздет до нитки. Господи, спаси

От ревности моих друзей и близких!

Отелло:

Постой. Зачем ты это говоришь?

Ты думаешь, я жизнь бы мог заполнить

Ревнивыми гаданьями? О нет.

Я всё решил бы с первого сомненья.

Что я, козёл, чтоб вечно вожделеть

И, растравляясь призраком измены,

Безумствовать, как ты изобразил?

О нет, меня не сделает ревнивцем

Признанье света, что моя жена

Красива, остроумна, хлебосольна,

Умеет общество занять, поёт

И пляшет. Если хороша основа,

То и придатки эти хороши.

Я также не страдал бы от сравненья

Моей невзрачности с её красой:

Видала, думаю, что выбирала.

Нет, Яго, я сначала посмотрю,

Увижу что-нибудь, ещё проверю,

А выясню, до ревности ли тут?

Тогда прощай любовь, прощай и ревность…

…остановлюсь, чтобы обратить внимание на это «всё решил бы с первого сомненья». Даже капелька гамлетовского сомнения была бы для Отелло оскорбительной…

Яго:

Я вдоволь изучил венецианок!

Лишь небу праведному видно то,

Чего мужья их не подозревают.

Стыда в них нет, лишь след бы замести.

Отелло:

Ты вот о чём?

Яго:

А что ж, супруга ваша

Другая полагаете? Она

Отца ввела пред свадьбой в заблужденье:

Сгорала к вам любовью, а сама

Прикидывалась, что терпеть не может…

Яго:

К сожаленью, вижу,

Я этим вас немного огорчил.

Отелло:

Ничуть, нисколько…

…вновь хочется поставить знак NotaBene[510]…

Отелло:

Я потерял её, и я обманут.

Мне может только ненависть помочь.

О ужас брачной жизни! Как мы можем

Считать своими эти существа,

Когда желанья их не в нашей воле?»

Теперь попробуем перевести дух, на основе только этого диалога, проницательный деконструктивист[511] мог бы написать целую книгу.

Мужчина, Яго, говорит, «вы думаете, ваша супруга, не такая как все остальные женщины на свете», Отелло проглотил.

Мужчина, Яго, говорит, «она ведь и отца ввела в заблужденье», Отелло проглотил.

Мужчина, Яго с наивностью «дурачка» рассуждает о бедах, которые может принести «зеленоглазая ведьма», ревность, Отелло проглотил, только встал в позу (подобные позы всегда комичны), что «я козёл, чтобы вечно вожделеть», «я сначала посмотрю, ещё проверю». Что он сделает потом, когда «проверит», мы уже знаем.

Мужчина, Яго, всё с той же наивностью «дурачка», спрашивает, «я вас немного (?!) огорчил, Отелло отвечает «ничуть, нисколько» (?!). И сам обобщает в духе Яго, «как мы можем считать своими (?!) эти существа (?!)

…не знаю как в оригинале, возможно, там нет этих «существ», может быть (подсказал внук) «being»…

Воздержусь от комментариев, оставлю любителям деконструкции…

Пойдём дальше.

Отелло, наконец, отыскал причину того, что с ним случилось.

«Чувствительность – высоких душ несчастье.

Кто чувствует грубей, тот защищён

От этих ран, как смерть неотвратимых

И будущий позор которых всем

Суждён от самых первых дней рожденья».

…«чувствительность высокой души (?!): вот в чём, считает Отелло, причина его несчастий… Вполне обывательская максима, «не будь чувствительным», не будет «позора», будешь «чувствительным», «позора» не избежать…

Отелло продолжает в том же духе:

«Я был бы счастлив (?!), если бы целый полк

Был близок с ней, а я не знал об этом.

Прощай покой! Прощай душевный мир!».

Дездемона, реальная, конкретная женщина, сильная, слабая, увлекающая, изменчивая, ранимая, разная, в этих рассуждениях исчезла, есть только один мотив «было или не было», а если «было», то:

«Прощайте армии в пернатых шлемах,

И войны – честолюбье храбрецов,

И ржущий конь, и трубные раскаты,

И флейты свист, и гулкий барабан,

И царственное знамя на парадах,

И пламя битв, и торжество побед!

Прощайте оглушительные пушки!

Конец всему – Отелло отслужил».

Отелло, по существу признаётся, на одной чаше весов женщина, измена женщины, на другой все эти «честолюбье храбрецов», «трубные раскаты», «пламя битв и торжество побед». «Конец всему» заявляет «обманутый» генерал. Поведение женщины всё перевешивает.

Вот она истинная цена мужского доминирования.

И стоит ли обвинять в коварстве Яго, который продолжает добивать поверженного, «излишне чувствительного», доверчивого генерала.

«Яго:

Так вы хотите ясности, сказали?

Отелло:

Хочу? Нет, больше: я её добьюсь

Яго:

Но как, скажите? Что такое ясность?

Хотите ли вы подглядеть, тайком,

Когда он с нею будет обниматься?»

…И хочется вместе с Яго спросить нашего доверчивого генерала «что такое ясность?», не придумал ли он в своём воображении мир, в котором возможна подобная «ясность», и следует ли ополчаться на мир, в котором подобная «ясность» невозможна, или признать, что мир более разумен, чем наши о нём представления.

Неизбежная развязка…

Наконец, последние эпизоды, на которые хотелось бы обратить внимание. Они разворачиваются стремительно, по нарастающей, как мощное крещендо[512].

Яго разыгрывает спектакль вполне в духе театра масок комедии дель арте[513]. Он предлагает нам, зрителям, стать его участниками:

«Я Кассио про