Может быть, потому, что теперь они смотрели на меня как-то по-другому — не как на очередного торговца кровью или диковинный запретный деликатес.

Они смотрели на меня так, словно я представляла реальную угрозу, и мне это нравилось.

Мои глаза сразу же нашли Райна, даже сквозь эту огромную толпу, как будто я каким-то образом уже знала, где он будет.

Он смотрел прямо на меня так пристально, что мой шаг слегка замедлился. Он был одет так же, как и в тот день, когда ему пришлось принимать дворян, то есть, до неприятного — изысканно. Наши наряды, конечно же, дополняли друг друга: его темно-синий пиджак с серебряной отделкой явно подходил к моему платью. Его образ идеально подходил могущественному Королю Ночнорожденных.

Это выглядело фальшиво.

Но не его взгляд. Он был… слишком откровенным. Он не должен так смотреть на меня здесь. Не в присутствии всех этих гостей.

Я сразу узнала тех, кто был с ним, — членов королевской семьи Дома Тени. Я не собиралась мешать этому.

Я отвернулась, разрывая наш взгляд. Странно, что все остальные взгляды на меня ничего для меня не значили. Но глаза Райна… мои пальцы упали на грудь, на учащенное сердцебиение.

— Боги! — Мише оказалась рядом со мной в шквале золота и аромате лаванды. — Ты выглядишь невероятно!

В одной руке в перчатке она держала бокал с кровью, а в другой — какое-то тесто с мясной и кровяной начинкой. Она выглядела как воплощение солнечного сияния — настолько ослепительного, что это меня просто ошеломило.

Ее глаза были круглыми, она оглядела меня с ног до головы и наклонилась ближе.

— Это… это выбрал Кейрис?

— Платье? Да.

— Но…

Она пристально посмотрела на мою грудь — на мой знак.

— Верхняя часть была не очень удобной, — сказала я. — Я решила ее не надевать.

На ее губах появилась лукавая улыбка.

— У тебя действительно хорошие яйца. Мне это нравится.

Я рассматривала платье Мише, золото которого переливалось и сверкало под светом Ночного огня. Это было так… не по-вампирски. Оно было таким беззастенчиво ее. Я не могла представить себе ни одной другой души, которая бы носила это платье так же как она.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — сказала я, хотя «хорошо» было слишком сильным преуменьшением.

Мой взгляд снова скользнул по комнате через ее плечо — туда, где Райн разговаривал с Тенерожденным принцем. Глаза принца то и дело перебегали с него на Мише.

Бедный Райн. Такой важный разговор, а он даже не смог удержать внимание этого вампира. Впрочем, разве можно его в этом винить?

— Похоже, платье нашло для тебя поклонника. — Я кивнула на принца, сидящего в другом конце комнаты, и Мише повернулась, чтобы проследить за моим взглядом…

И замерла.

Ее улыбка померкла. Ее щеки, обычно румяные, стали пепельно-серыми под крапинками золота.

Разница в ней была настолько неожиданной и разительной, что я была поражена.

— Что случилось?

Она не ответила. Не двигалась.

Я дотронулась до ее плеча, желая физически вывести ее из транса.

— Мише, — сказала я. — Что не так?

В моем голосе прозвучало больше беспокойства, чем я хотела.

Она резко обернулась ко мне.

— Ничего. Ничего. Просто у меня внезапно разболелась голова. Думаю, мне нужно выпить. — Она поставила почти полный бокал и отвернулась, затем снова повернулась ко мне, как будто не могла решить, в каком направлении двигаться. Глаза у нее были широкие и бешеные. — Не говори Райну, что я… просто скажи, что мне нужно еще поесть.

— Мише…

Но она скрылась в толпе, прежде чем я успела произнести ее имя. Я начала было идти за ней, но кто-то схватил меня за плечо. Я отшатнулась и обернулась, а на губах уже вертелось уже почти вырвавшееся слово.

Передо мной стоял Саймон — проблемный ришанский дворянин Райна.

Я сразу узнала его, хотя мы никогда не встречались. Он очень походил на брата, убитого Райном во время первой встречи. Но даже если не считать этого, его отличительной чертой было то, что от него несло вампирическим благородным самодовольством. Я хорошо знала этот тип.

Он протянул руку.

— Могу ли я пригласить тебя на танец? — спросил он.

Я уже отошла от него на два шага, прижавшись спиной к стене.

— Я не танцую с теми, кто прикасается ко мне без разрешения.

Может быть, Райн и должен был целовать задницу этого дворянина, но я точно не должна была. Кроме того, у меня была своя роль: Я — жестокий король, а ты — жена-пленница, которая его ненавидит.

Улыбка Саймона походила на загадочный изгиб губ, который, казалось, намекал на всевозможные невысказанные тайны, и она не сходила с лица.

— С моей стороны было невежливо так поступать, не представившись. Я…

— Я знаю, кто ты.

В его глазах сверкнул восторг.

— Твой муж рассказал тебя обо мне? Как лестно. Мы знаем друг друга очень давно.

Я издала нечленораздельный звук согласия и начала отворачиваться, но он поймал мою руку, потянув меня назад.

Я выдернула ее.

— Не прикасайся ко мне. — прорычала я.

Но если он и был ошеломлен, то никак этого не показал.

— Как и все остальные, признаюсь, я задавался вопросом, почему он оставил тебя в живых. Теперь, увидев тебя вблизи, я, кажется, понял.

Мне не нравился этот дворянин. Мне не нравилось, что само его присутствие заставляло меня чувствовать себя так же, как год назад, как кусок мяса, который нужно съесть, как удовольствие, которое нужно жаждать. Я улыбнулась ему, но скорее я обнажила зубы.

— Я — экзотический приз, — сказала я, и в моем голосе прозвучал сарказм.

Саймон рассмеялся.

— Так и есть. Ришанские короли всегда любили коллекционировать красивые и диковинные вещи. — Его взгляд вернулся к Райну, все еще занятому разговором в другом конце комнаты, и меня потрясло то, как он смотрел на Райна — точно так же, как эти дворяне всегда смотрели на меня: тот же голод, те же притязания.

Словно почувствовав этот взгляд так же, как и я, Райн оглянулся на нас.

Его надменная фальшивая улыбка, предназначенная для Тенерожденного принца, исчезла.

— Не так давно, — заговорщицки пробормотал Саймон, — Райн был красивой экзотической вещью. Он когда-нибудь рассказывал тебе об этом? Наверное, нет.

Я всю жизнь была пешкой в мелких играх за власть. Я знала, как распознать, что стою в центре доски. Саймон использовал меня, чтобы подшутить над Райном. Использовал меня, чтобы унизить его, двести лет спустя, в качестве мести за то, что Райн имел наглость стать кем-то более могущественным,