показался мне таким… сексуальным. Как в ту ночь, когда мы были вместе, наша плоть боролась за господство, находя мучительное удовольствие в каждом поражении или победе.

И когда он наблюдал за мной сейчас, я чувствовала это так же, как и тогда. Как будто ничто в его многовековом существовании не имело большего значения, чем уверенность в том, что он выжмет из меня все до последней капли удовольствия.

Еще одно вращение. Еще одно сильное падение в его объятия, слишком быстрое, чтобы остановиться, слишком быстрое, чтобы наши носы почти соприкоснулись. Я почувствовала легкую, тихую дрожь в его выдохе и подумала, не от перенапряжения ли это. Почувствовав прикосновение твердой руки к моему животу, я поняла, что это не так.

— Угроза? — сказала я. — Могу поклясться, что тебе понравилось платье.

Наклон назад. На этот раз он наклонился вместе со мной, заставив мое тело выгнуться дугой навстречу его телу.

— Ох, нравится, — прошептал он. — Платье — это некий акт войны. Но ты всегда выглядела чертовски фантастически, будучи вся в крови.

Его губы мимолетно коснулись уголка моей челюсти, когда мы выпрямились. Все мое существо откликнулось на это короткое прикосновение, сознание предельно сжалось до состояния «кожа против кожи».

— Без доспехов в бой не пойдешь, — сказала я. — Это все просто очередное испытание, верно? Такой же бой, как и в Кеджари.

Он усмехнулся, алые глаза сверкнули.

— Чертовски верно. Так кто же враг?

Я рассмеялась, коротко и резко, когда он отправил меня в очередную партию шагов. Наш танец стал порочным, быстрым, как жестокая битва.

— Что смешного? — спросил он.

Я наклонила голову, чтобы прошептать ему на ухо.

— Все — враги. Вот что забавно.

— Я видел, как ты выживала и в худших условиях.

Сила следующего вращения подбросила меня к нему, скорость музыки заставила меня не отставать. Темп был бешеный, изматывающий, но я не собиралась сдаваться.

Его пальцы играли в том небольшом углублении на моей спине, прямо там, где моя кожа соприкасалась с тканью, как будто он пытался остановиться, прежде чем скользнуть под нее. Я могла почувствовать это в напряжении его мышц, которое как я знала нельзя считать результатом только физической нагрузки. Нет, Райн был сильным. Движение для него было легкостью.

А вот сдерживать себя? Это было трудно.

И что самое страшное, я знала, что он чувствует это и во мне. То самое желание, которое он вывел на поверхность моей кожи в ту ночь, когда коснулся моих крыльев, и в ту ночь, когда я попробовала его кровь.

И я знала, что это именно больше всего выводило его из себя, вызывая вожделение в его глазах и раздувание ноздрей.

— Так стоит ли мне бояться? — прошептал он, и улыбка угасла на его губах. — Ты собираешься убить меня, принцесса?

Эхо прошлого. Тень будущего.

Я подумала о предложении Септимуса.

Это было бы так просто — затащить Райна в темный угол этого переполненного зала, поцеловать его, провести рукой между моих ног, дать ему почувствовать мое желание к нему. Я могла бы увести его. Пусть он стянет с меня это платье. Пусть прижмет меня к стене и трахнет меня, пока я буду впиваться зубами в его горло, чтобы заглушить свои крики.

И какой же это будет отвлекающий маневр, когда я воткну клинок, пристегнутый к верхней части моего бедра, в его грудь. Прямо туда, куда я вонзила его в прошлый раз.

Сейчас самое время сделать ход, когда вся мощь клана Ришан собралась здесь, чтобы быть уничтоженной.

Музыка достигла своего крещендо. Я наклонилась поближе, чтобы он мог услышать меня сквозь шум.

— Я уже сделала это. Не знаю, почему ты продолжаешь давать мне шансы.

В комнате было так шумно, его голос был таким низким, и все же я не слышала ничего, кроме его слов:

— Я бы провел целую жизнь на острие твоего клинка, и это того бы стоило.

Я моргнула. Что-то в его голосе вывело меня из дымки нашей игры. Я отстранилась, чтобы посмотреть на него, на губах у меня застыл вопрос, хотя я не могла точно сформулировать, что это было.

Но Райн только ухмыльнулся.

— Грандиозный финал. Готова?

Музыка была оглушительной, пульсировала в каждом изгибе моего тела, заглушая слова и мысли. Прежде чем я успела запротестовать, он запустил меня в финал танца, и я была уже слишком глубоко в нем, чтобы позволить нам отступить — моя гордость, если не сказать больше, диктовала это. Концовка была неистовой и дикой, и я бросилась в нее со всей яростью наших сражений — и так же, как в последнюю ночь Кеджари, он встретил каждый мой шаг, ни разу не дрогнув.

В конечном итоге я снова оказалась в его объятиях, в нескольких сантиметрах от падения, прежде чем он поймал меня, моя спина выгнулась дугой в изящном изгибе.

Последние ноты песни пронеслись по бальному залу. Мое дыхание было тяжелым. Рука Райна лежала между моих лопаток, а моя — на его шее. Несколько свободных прядей его волос щекотали мне щеку.

Все смотрели на нас.

По мере того, как стихала суета, до меня доходило, как мы, должно быть, выглядим.

— Это было глупо, — сказала я. — Кейрис будет злиться на нас обоих.

Райн усмехнулся. Это было такое обезоруживающе чистое выражение, как будто ему вообще не место в таком месте.

— Ну и что? Пусть злится.

Он помог мне подняться, но движение было немного неуверенным. Он немного споткнулся, когда выпрямлялся. Я поймала его за плечо, чтобы поддержать.

— Так много сил ты выжал из себя? — пробормотала я. — Ты не в форме.

— Может быть, больше, чем я думал.

Но я не смогла скрыть морщину на лбу. Моя рука осталась на его руке. Он слегка качался — я чувствовала это, даже если это было незаметно. Он был пьян? Райн был крупным мужчиной. Для этого потребовалось бы много алкоголя, гораздо больше, чем то сколько он выпил сегодня вечером.

— Ты в порядке? — прошептала я.

Он поколебался, прежде чем снова улыбнуться мне.

— Отлично.

Я отдернула руку и отступила назад. Райн сделал то же самое, вновь приняв на себя роль Короля Ночнорожденных. Это был такой плавный переход, такая идеально выполненная маскировка, что никто не заметил ни легкой запинки в его следующем шаге, ни мелькнувшего на его лице замешательства.

Но я заметила это.

Я начала было идти за ним, но тут пришел Кейрис. Он, что неудивительно, выглядел раздраженным.

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Мне нужно поговорить с вами.