Она проскользнула к банкетному столу, а я остался стоять, совершенно бесстрастный, когда ко мне подошли Саймон и его жена Леона. Казалось, в зале стало тихо — все понимали, чему они стали свидетелями. Краем глаза я увидел, как Кейрис очень аккуратно переместился за мою спину. Взгляд Вейла тоже пронзил меня насквозь, как копье.

— Ваше Высочество.

Этот голос и это слово вернули меня на двести лет назад. Как он говорил его Некулаю — всегда с таким сиропно-сладким почтением, всегда в благодарность за какой-то подарок, приглашение или пир. Иногда в благодарность за меня.

Наконец я позволил своему взгляду обратиться к ним.

Саймон был уже стар. В те дни ему было почти столько же лет, сколько Некулаю, и с тех пор прошли века. Но все же он был вампиром, а не человеком, и возраст его проявлялся лишь в нескольких серебристых прожилках в волосах, в далекой, нестареющей холодности глаз. Он пережил тяжелые времена. Может быть, он был худее, чем тогда, но, опять же, никогда его размеры не представляли угрозы.

Волосы его теперь были длиннее и спадали до плеч. Он сохранил бороду, похожую на бороду Некулая, даже после стольких лет — к коричневому цвету примешивалось несколько седых пятен. Одежду он, судя по всему, купил новую. Он был хорошо одет, как и Леона, высокая стройная женщина с волосами цвета вороньего крыла под его рукой.

Несмотря на то, что я напрягся, их вид в такой близости вызвал бурную реакцию — физическое ощущение, охватившее меня крепкой, внезапной хваткой.

Давно я не испытывал страха так первобытно. Я тут же отпрянул назад, но, возможно, было уже поздно — на мгновение я был чертовски уверен, что он должен был учуять мой страх.

Я засунул этот страх глубоко, очень глубоко, и залил его своей ненавистью. Я думал об Орайе, о ее разъяренном лице и о том, как она плевала в глаза тем, кто мог убить ее одним щелчком пальцев.

Я не мог лгать себе и говорить, что у меня есть вся эта смелость. Но я мог притвориться, что это так.

Я одарил Саймона и Леону приятной, ленивой улыбкой.

— Добро пожаловать, Саймон. Давно не виделись. Рад, что ты наконец-то смог отправиться в путь.

Я практически чувствовал затылком взгляд Кейриса за эту выходку. Но, черт побери, пусть Саймон клюнет на приманку. Посмотрим, может, он сорвется.

— Для меня большая честь быть здесь сегодня, — сказал он.

А затем они поклонились.

Низко поклонились. Правильным поклоном.

Казалось, весь зал выдохнул.

Я холодно смотрел на него, когда он поднимался.

Я должен был надеяться, что Саймон не очень хорошо меня помнит. А может быть, и нет — в конце концов, я был всего лишь одним рабом, одним ничем не примечательным телом, которое использовали. Ради моего положения как короля я должен был надеяться, что эти могущественные личности не помнят тех дней так же хорошо, как я, не помнят, как я выглядел, стоя на коленях.

Я надеялся, что он помнит об этом, и надеялся, что он думал об этом именно сейчас, когда поклонился мне.

— Прошу прощения, что мы не добрались до Сивринажа раньше, Ваше Высочество, — сказал он. — Старик застрял в своих старых привычках.

Некулай все равно убил бы его, не задумываясь, за то, что он отверг его приглашения, и я очень, очень ненавидел то, что у меня не было такой возможности.

В моем голосе прозвучало холодное рычание:

— Тебе очень повезло, что я в настроении простить тебя.

Я почти идеально подражал Некулаю.

Саймон ничем не выдал себя, но я не упустил слабый отблеск на лице Леоны. Только намек на отвращение.

Кейрис коснулся моего плеча, отстраняя меня.

— Смотри, — пробормотал он.

Я взглянул на вход, где слуги теперь вежливо кланялись.

Дом Тени.

Их легко было узнать сразу — по темной, тяжелой, плотно облегающей одежде, по мельтешению теней за их движениями.

Это было настоящее испытание. Я выпрямился и, не говоря ни слова, покинул Саймона и Леону, пересекая комнату, чтобы принять Тенерожденного принца.

Мы поклонились друг другу — он чуть ниже, чем я.

Принц был старше меня, но выглядел очень по-мальчишески. Его волосы были каштаново-коричневого цвета, слегка вьющиеся и пышные, что говорило о том, что они не поддавались многочисленным попыткам укладки, а может быть, он очень долго добивался того, чтобы они выглядели именно так.

Я очистил свои мысли, всегда помня о способностях разума Тенерожденных.

— Вы устроили потрясающую вечеринку, — сказал он, выпрямляясь. — Мой отец будет разочарован, что не смог приехать.

— Для свадьбы моего генерала не бывает слишком больших расходов.

— Должен признаться, я ожидал увидеть… боюсь, это прозвучит грубо. — Он издал сдавленный смех, покачав головой. — Я ожидал увидеть нечто гораздо более мрачное. Мы ведь слышим истории.

Тенерожденные известны своей холодностью и недружелюбием, но я не был уверен в том, что следует понимать под слишком знакомым отношением этого вампира, хотя свита, сопровождавшая его, казалось, гораздо больше соответствовала стереотипу, чем он сам.

Я сохранил приятную, наглую и в меру жестокую улыбку.

— У нас были свои вредители, — сказал я. — Но не было ничего такого, что мы не могли бы уничтожить. Уверен, что и у тебя в прошлом были свои.

— Конечно, — весело сказал он. — В прочем, нам никогда не требовалась помощь Кроворожденных.

Я чуть было не выдал своего возмущения, но вовремя спохватился.

— Как я и говорил. — Я понизил голос. — У нас есть свои вредители. Кроворожденным тоже нашлось применение, но…

Я заметил движение за плечом принца, у входа. Я позволил себе отвлечься.

А как же иначе, черт возьми?

Готов поклясться, что я был не один — в зале воцарилась почти полная тишина.

А может быть, мне это показалось.

Может быть, мне показалось, что весь мир остановился, когда моя жена вошла в бальный зал.

Глава

37

Орайя

Меня удивило то, насколько я не боялась.

Да, на другой бал я пришла почти в такой же одежде, как и сейчас, но мне казалось, что будет что-то другое в том, чтобы прийти именно на этот праздник, в этот дворец, так похожий на все те, на которые меня никогда не пускали. Мне всегда напоминали, что они — не более чем ловушки для меня.

Но я вошла в бальный зал с открытым горлом и не почувствовала страха. Вампиры смотрели на меня, а я не чувствовала страха. Я показывала знак, который должна была скрывать,