Долго король не соглашался, ибо верил в пророчествоТар-Палантира, что с Древом связана судьба королевского рода. Так в недомыслиисвоем тот, кто ненавидел эльдаров и валаров, безуспешно пытался укрыться подсенью былого союза. Когда же Амандиль услышал о лиходейском замысле Саурона, онужаснулся, зная, что Саурон в конце концов настоит на своем. Тогда призвал онЭлендиля и его сыновей и напомнил им предание о Древах Валинора; и промолчалИсильдур, а ночью ушел и свершил то, за что позднее стяжал великую славу. Ибоон в одиночку, изменив обличье, пробрался в Армэнэлос, в королевские чертоги,вход куда Верным был воспрещен; и пришел туда, где росло Древо — а подходить кнему запрещалось велением Саурона, и его доверенные стражи днем и ночьюстерегли Древо. В то время Нимлот потемнел и не цвел более — пришла его осенняяпора, да и зима была уже недалеко; и вот Исильдур прокрался мимо стражи, сорвалс Древа плод и хотел было скрыться. Но тут поднялась тревога, на Исильдуранапали, и он мечом прорубил себе дорогу, получив при том множество ран, ибежал; а так как был он переодет, никто не узнал посмевшего коснуться Древа.Исильдур же с трудом добрался до Ромэнны и, прежде чем силы покинули его,передал плод в руки Амандиля. Затем плод был посажен в землю, и Амандильблагословил его; и вот появился росток и весной вытянулся в побег. Когда жераскрылся на нем первый лист, Исильдур, что лежал уже при смерти, ожил, и раныне тревожили его более.

Вовремя было сделано это дело, ибо после того случая корольуступил Саурону и погубил Белое Древо, тем самым отрекшись окончательно отсоюза, заключенного его предками. По веленью Саурона на холме посреди златогоАрмэнэлоса, нуменорского града, выстроили огромный храм; был он круглый и навысоком цоколе в тысячу футов шириною; стены — пятьдесят футов толщиной, ипятьсот футов высотой, а венчал их громадный купол. Купол этот покрылисеребром, и он так блистал в лучах солнца, что был виден издалека; но очень скоросвет его померк, а серебро почернело. Ибо посреди храма, на алтаре пылал огонь,а в самой вершине купола была башенка, из которой поднимался дым. Первое жепламя на алтаре Саурон напитал мертвым телом Нимлота, и огонь с треском пожралДрево; и немало дивились люди, ибо дым, рожденный тем костром, семь дней стоялтучей надо всем краем, прежде чем неспешно уплыл на запад.

С тех пор огонь не угасал и дым не таял, ибо мощь Сауронавсе возрастала, а в храме этом люди предавали людей мучительной смерти, приносякровавые жертвы Мелькору, дабы он избавил их от Смерти. Жертвы они избиралибольшей частью среди Верных, однако никогда открыто не обвиняли их внепочитании Мелькора, Дарующего Свободу, но скорее в том, что они ненавидяткороля и хотят взбунтоваться, или что они замышляют против своих сородичей,действуя ядом и ложью. Эти обвинения были чаще всего облыжны; но ведь времябыло ужасное, а ненависть рождает ненависть.

И все-таки Смерть не покинула страну, а являлась все чаще,все скорее и во все более ужасных обличьях. Ибо, если в прежние времена людимедленно старились и, устав от мира, засыпали вечным сном, то ныне безумье ислабость овладели ими; но по-прежнему боялись они умирать и уходить во тьму, вовладение избранного ими же властелина; и, умирая, проклинали самих себя. В тедни люди по самому пустячному поводу хватались за оружие и убивали друг друга,ибо стали скоры на гнев; к тому же Саурон, бродя по краю, стравливал людей, такчто они проклинали короля и властителей, и всякого, кто владел чем-то, чего небыло у них; а стоявшие у власти жестоко мстили.

Тем не менее долго чудилось нуменорцам, что они процветают,и если счастья у них не прибавилось, то прибыло богатства и мощи. Ибо трудами изаботами Саурона их имущество множилось, и появлялись все более хитрыеустройства, и строились все новые корабли. Могучими и оружными приплывалинуменорцы в Средиземье — уже не дарители и не вожди, но жестокие завоеватели.Они хватали людей Средиземья и обращали их в рабство, и присваивали себе ихдобро, и многих жестоко умерщвляли на алтарях. Ибо в твердынях своих возвелинуменорцы храмы и гробницы; и люди боялись их, и память о добрых короляхпрежних дней померкла, затмившись жуткими повествованиями.

Так Ар-Фаразон, Владыка Звездной Земли, сталмогущественнейшим тираном из всех, что когда-либо попирали землю со временМоргота; но на деле именем его правил Саурон. Но годы шли, и король почуялприближение смерти, и гнев и страх овладели им. Настал час, приход которогоСаурон предвидел и которого ждал. И сказал Саурон королю, что сила его нынестоль велика, что он может повелевать всем на свете и не подчиняться ничьимвелениям и запретам.

И добавил он:

— Валары завладели краем, где нет смерти; и лгут они,скрывая эту землю от вас — из алчности или из страха, что Владыки Людей изгонятих из бессмертного края и сами будут править миром. И хотя, несомненно, дарвечной жизни не для всех, а лишь для мужей достойных, могучих и высокородных —вопиюще несправедливо, что дара этого лишен Король Королей Ар-Фаразон,могущественнейший сын Земли, с кем может сравниться лишь Манвэ, да и тот едвали. Но великие владыки не подчиняются запретам и берут себе то, что импринадлежит.

И Ар-Фаразон, одурманенный и преследуемый тенью смерти — ибожизнь его шла к концу — внимал Саурону и в сердце своем лелеял мысль о войне сваларами. Долгое время хранил он этот замысел в тайне, но не от всех можно былоего скрыть. Узнал Амандиль о намерениях короля и ужаснулся, ибо знал, что людине могут победить валаров и что, если не преградить путь этой войне, мирпогибнет. Призвал он тогда сына своего Элендиля и молвил так:

— Дни темны, и нет надежды людям, ибо Верных слишкоммало. И потому решился я предпринять то же, что некогда предпринял предок нашЭарендиль — поплыть на Запад, презрев все запреты, отыскать валаров, и, бытьможет, самого Манвэ, и молить его о помощи, пока еще не все потеряно…

— Но не значит ли это предать короля? — спросилЭлендиль. — Ты ведь знаешь, что нас называют предателями и соглядатаями,но до сего дня это было ложью.

Отвечал Амандиль:

— Если б думал я, что Манвэ нуждается в таком посланце,я предал бы короля. Ибо есть лишь один обет верности, от которого никто неможет отречься. Но я буду лишь молить о милости для людей и об освобождении ихот Саурона-обманщика, ибо хоть немногие из них все еще верны. Что до Запрета,уж лучше я буду наказан, чем весь мой народ погрязнет в грехе.

— Но что будет, отец, с твоими родичами, если станетизвестно, что ты свершил?

— Никто ничего не узнает, — сказалАмандиль. — Я сохраню свой поход в тайне и поплыву на восток, куда каждыйдень отплывают из наших гаваней кораблей, а затем, если позволят то ветер иудача, я поверну севернее или южнее и поплыву к своей цели. Тебе же, мой сын, итем, кто идет за тобой, я дам такой совет: снарядите корабли и соберите на нихвсе, что дорого вашему сердцу; когда же все будет готово, приди в гаваньРомэнны и пусти слух, что в урочный час ты последуешь за мной на восток.Амандиль не столь дорог ныне нашему венценосному родичу, дабы печалиться, еслимы уплывем, пусть даже и навсегда. Нельзя только показать, что ты хочешь взятьс собою много народа, ибо это обеспокоит короля — ведь он затевает войну, вкоторой ему понадобятся все силы. Найди же тех Верных, что еще тверды в своейвере и, буде они захотят того, пусть тайно присоединятся к тебе и поступаюттак, как ты.