в связи с этим странным фактом какие-либо гипотезы. Ведь тогда их волновал совсем другой поворот в истории о поплавке — смерть Руала Амундсена, Лейфа Дитриксона и четырех французских членов экипажа. А значит, не было больше никаких веских причин продолжать затратные и ресурсоемкие поиски в окрестностях Шпицбергена.

С обнаружением поплавка накал страстей вокруг исчезновения «Латама» не угас. Прошло несколько дней, и среди рыбаков и газетных корреспондентов в Северной Норвегии снова поползли слухи. С промыслового судна из Ибестада, возвращавшегося от острова Медвежьего, 3 сентября заметили в море вытянутый предмет неподалеку от места, где ранее нашли поплавок. И хотя капитан подтвердил, что предмет походил на первую находку, обнаружить его снова не удалось {148}.

Десять дней спустя в южной части пролива, отделяющего островной центр города Тромсё от материковых окраин, были найдены фрагменты самолетного крыла. Обломок имел примерно 2 м в длину и 5 см в ширину и походил на фанерную окантовку крыла. Другой кусок дерева, по прикидкам, составлял 120 см в длину, но тоже был узким {149}. Несколько дней все отчаянно гадали, уж не части ли это фюзеляжа самого «Латама». Снова обзвонили все тех же экспертов. Большинство не спешили говорить что-либо конкретное о происхождении обломков до того, как их осмотрят специалисты в авиационном деле. Днем позже «Афтенпостен» сообщила, что обломки принадлежали не «Латаму», но, вероятно, одному из небольших аэропланов типа «Шрек» со «Страсбурга», который получил повреждения при посадке вблизи судна. Об этом стало известно от самого контр-адмирала Герра.

Прошла еще не одна неделя, прежде чем была сделана следующая находка, потенциально связанная с «Латамом». Но вместо того чтобы прояснить судьбу французского гидроплана, она лишь увеличила всеобщее замешательство. 17 октября значительно южнее Шпицбергена, на банке Халтен у берегов Трёнделага, обнаружили бензобак. Находку сделала рыбацкая шхуна «Лейф» с восемью членами экипажа на борту. Капитан Леонард Ульсен рассказал «Адрессеависен», что они уже несколько недель рыбачили примерно в 14 морских милях к северу от Халтена, когда заметили в море нечто, похожее на бак {150}. Они подняли предмет на палубу, и после пристального его обследования у них не осталось никаких сомнений.

Металлический бак был выкрашен в серо-голубой цвет. Капитан сказал, что бензина там почти не осталось, может, литров 30, не более. На трубке, через которую в бак заливался бензин, была привинчена небольшая латунная пластина 1,5 см в ширину и 4 см в длину с гравировкой следующего содержания: «Essence. Competenance 600 liter, Hydroaeroplan Latham». Сам бензобак имел, как сообщалось, следующие размеры: около 150 см в длину, 60–70 см в ширину и примерно 70 см в высоту. По словам капитана, бак был слегка вогнут наподобие ванной. Серьезных повреждений на нем не обнаружили, не считая нескольких вмятин. Позднее капитан также предоставил координаты места, где нашли бак: 64°52′ с. ш. и 8°50′ в. д. Сразу же после находки шхуна взяла курс на Валдерсунн, но из-за сильного волнения на море прибыла туда лишь четверо суток спустя.

Чем больше капитан Ульсен общался с прессой, тем больше появлялось подробностей о найденном баке. Наибольший интерес вызвали две карандашные надписи. Поскольку сделаны они были по-французски и очень неразборчивым почерком, команда «Лейфа» поначалу не обратила на них особого внимания. Но общественность очень заинтересовали эти каракули. Что, если это своего рода послание от Амундсена или Гильбо? После многих настойчивых просьб капитан Ульсен вернулся на борт «Лейфа», стоявшего на приколе на пристани Валдерсунна, и попробовал, как мог, расшифровать надписи при помощи лупы. К сожалению, большая часть карандашного текста была нечитаемой, но на одной из сторон едва-едва удалось разобрать несколько цифр и букв: «АССIЕ 20xi». Остаток надписи был утерян вместе с облупившейся краской. К тому же дело осложнялось тем, что из-за влажности текст сильно пострадал.

Капитан не преминул сделать себе небольшую рекламу и сообщил всем заинтересованным лицам, что дорога домой выдалась не из легких и что море штормило все время, пока они были на промысле. Однако они вернулись с хорошим уловом, 5000–6000 кг палтуса, меня и мольвы. Рыбу планировали продать в Валдерсунне до обеда, а после полудня капитан собирался взять курс на юг, в Тронхейм. Прибытие намечалось на 10 часов вечера того же дня. Журналисты и зеваки собрались у причала, но ждать пришлось долго. Шхуна прибыла только после полуночи. На следующее утро, когда бак подсох, на его металлических боках удалось различить проступившие в разных местах буквы и цифры: accie 6/а, frne 20 xi, i/ii-22/12 heut, res---aut---ar, oep 7/3 ts {151}.

Позднее из Франции пришла расшифровка карандашных заметок. По обычаю механик, в чьи обязанности входило следить за расходом топлива, давлением и остатками бензина в каждом конкретном баке, записывал эти числа и передавал их пилотам. К тому же баки в самолете помещали как с левой, так и с правой стороны, а во время полета было важно поддерживать поперечную устойчивость машины: бензин подавался из всех баков поочередно. Доложив о состоянии баков летчикам, механик записывал актуальные числа на том, что попадалось под руку. В данном случае это был первый бак спереди.

Могли ли пилоты по пути на север просто сбросить бак с «Латама»? «Афтенпостен», которая меньше семи недель назад объявила Амундсена и экипаж погибшими, не спешила воспринимать карандашные надписи как весть от живого полярника. Газета написала, что и бак, и поплавок, по всей вероятности, оторвало от самолета при столкновении с водой. Тем самым она отмела и намеки на то, что гидроплан мог упасть в районе дрейфующих льдов. Тогда бы обе детали, по мнению журналистов, разлетелись на кусочки. За подтверждением этой точки зрения обратились к самому востребованному эксперту, Адольфу Хулю. Он ответил, что новая находка подтверждает предположение, что «Латам» потерпел крушение у норвежского побережья, но прибавил, что нельзя этого знать наверняка. С последним трудно было не согласиться.

В деталях обнаружения бензобака попросили также разобраться Карстена Боркгревинка, 63-летнего норвежского полярника и исследователя Антарктики, имевшего богатый опыт прошлых экспедиций к Южному полюсу, последняя из которых состоялась на рубеже веков. Не совсем ясно, какой помощи ожидала от него «Афтенпостен» и знал ли он что-либо о тогдашнем авиастроении. Но недостаток современных технических знаний не помешал Боркгревинку поставить несколько разумных вопросов. «Неплохо было бы выяснить, знает ли кто-нибудь, какой из бензобаков „Латама“ во время полета использовали первым. На основании этих сведений можно было бы вычислить, как долго аэроплан находился в воздухе. Почти пустой бак могли сбросить либо за ненадобностью, либо намеренно — в качестве своеобразного послания» {152}.

То-то и оно. Вот только Боркгревинк не стал развивать