Государообразующими Волжской Болгарии народами являлись болгары и сувары, которые имели уже несколько веков опыт государственного строительства. Сувары и болгары – один этнический народ, название двух огурских племен. Болгарский и суварский языки фактически являлись диалектами одного того же языка, обусловленные территориальными разделениями болгарских племен. Термин болгары-сувары используется историками для того, чтобы подчеркнуть этническое и лингвистическое единство двух племён. Начиная с XI веков укрепляется общность культуры, языка болгар и сувар, что соответствует их этнической однородности, и постепенно этноним сувар полностью исчезает в источниках средневековых авторов. Представляется, с этого момента сувары слились в единый народ, болгарский, – народ государства Волжская Болгария. Место племен болгар и сувар, появляется болгарский народ. Остается один этноним-болгары, под которыми понимаются государообразующий народ Волжской Болгарии. Отныне государственным языком является болгарский. Но на территории государства Волжская Болгария присутствовало и этническое меньшинство, которое органически и мирно вошло в состав государства. Это объяснимо, поскольку пришлые болгары и сувары находились на более высокой ступени общественного развития, у них была более высокая культура, государственная и предгосударственная организационная структура общественных отношений. Кроме этого, болгары от местных этнических групп выделялись ремеслом, торговлей, строительством жилых, нежилых строений, крепостей и населенных пунктов, новыми видами ремесла (например, у болгар была сильно развита металлургия) и организацией военной службы для отражения внешних врагов. Пришлые болгары использовали отдельные достижения мировых цивилизаций, которые ими в свою очередь были заимствованы от цивилизаций Римской и Византийской империй в период их нахождения в империи Гуннов, Великой Болгарии, в ходе их участия в войнах Византии с Персией. Сувары (савиры, сабиры) в свою очередь более двух веков (V–VI вв.) имели свое государственное образование на Кавказе, то есть также имели определенный опыт государственного строительства. Местные народы охотно приняли политический, общественный, культурный и государственный строй Волжских Болгар. К примеру, для финно-угора считалось высокой честью закрепить дружбу болгарина с семейнобрачными отношениями.

В истории государства Волжская Болгария неизвестны случаи бунтов, восстаний и других проявлений недовольства иноэнитческих масс против государственной власти Волжских болгар. Это объяснимо тем, что между этими племенами и пришлыми болгарским и суварским народами существовал этнический мир. Коренное население, как указывают большинство историков, положительно относилось к Волжским болгарам, охотно приняло их территориальную организацию государственной власти и управления.

Одной из многочисленных этнических групп в государстве Волжская Болгария составляли черемисы (марийцы). Начало формирования этих народов относится к первой половине I тысячелетия нашей эры. Область формирования марийских племён – правобережье Волги между устьями Суры и Цивиля и противоположное левобережье вместе с нижним Поветлужьем. Основу марийцев составили потомки ананьинцев, испытавших этническое и культурное влияние позднегородецких племён (предков мордвы). Из этого района марийцы расселялись в восточном направлении вплоть до реки Вятки и в южном до реки Казанки. Считается, что первое упоминание о черемисах встречается в VI в. у готского историка Иордана[260].

На момент прихода болгар на территорию Среднего Поволжья черемисы находились на стадии родоплеменного общественного развития[261]. Большое значение имел род как устойчивая форма общежития и для развития первобытного производства, его материальной культуры. Экономика первобытной общины базировалась на низком уровне развития производительных сил. В эпоху палеолита и мезолита (среднего каменного века) хозяйство родового строя было добывающим, то есть получающим готовый продукт от дикой природы благодаря охоте, собирательству плодов, рыбной ловле. Лишь на позднейших этапах родового строя появляются зачатки мотыжного земледелия. Такое хозяйство могло обеспечить только минимальные потребности родовой общины, зачастую при максимальном напряжении объединенных усилий. Все члены родовой общины, не исключая и подростков, должны были трудиться на общее благо, коллективно защищать интересы своего рода. Полученный продукт, добытый охотой и рыбной ловлей, собирательством плодов, составлял общую собственность общины и делился среди членов рода поровну, с учетом заслуг каждого охотника, добытчика первобытного хозяйства. Однако прибавочного, избыточного продукта такое хозяйство, как правило, не приносило.

Возникший кровнородственный принцип объединения первобытной общины был в те времена единственно возможной, естественной формой связи людей. Происхождение ребенка от матери было наиболее очевидным признаком родовой связи, а забота о детях, домашнем очаге возвышала роль женщины в роде. К тому же собирание плодов, а затем и мотыжное земледелие, которым занимались женщины, давало постоянный, хотя и более скромный, доход, нежели охота мужчин, не всегда удачная. Поэтому в первобытной общине роль женщины часто бывала ведущей, а род у многих предков современных народов строился на основе матриархата. Известны, однако, и древние патриархальные роды (например, в Древнем Египте, Иудее, Индии, у скифов и восточных славян).

Другой закономерностью является и тот факт, что родовая община сохраняла свою роль не только в глубокой древности, но и на последующих ступенях развития цивилизации – в период становления раннефеодальных государств у древних германцев, англосаксов, славянских народов, а также в период развития раннеклассовых государств. Таким образом, род (первобытная родовая община) представлял собой первичную ячейку организации первобытно-общинного строя, объединяемую кровным родством, совместным коллективным трудом, общей собственностью на продукты производства и проистекающими из этих условий равенством социального положения, единством интересов и сплоченностью членов рода.

Они жили в земляных жилищах. Арабский писатель Ибн-Даста писал: «холод в их стране бывает до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому приделывает деревянную остроконечную крышу, наподобие (крыши) христианской церкви, и на крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются со всем семейством и, взяв несколько дров и камней, зажигают огонь и раскаляют камни на огне до красна. Когда же раскалятся камни до высшей степени, обливают их водою, отчего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают уже одежду. В таком жилье остаются до весны»[262].