В третьем и четвертом томах повествование становится менее личным и более официальным. Над мемуарами работала команда, которую направлял Черчилль. Помощники собирали документы, писали под его диктовку и набрасывали черновики. Так появился труд, в котором Черчилль выступал одновременно автором, темой, инструктором и редактором. Дэвид Рейнолдс, историк из Кембриджа, написавший прекрасную книгу о том, как создавались эти мемуары, пришел к выводу, что Черчилль «руководил большой, прекрасно финансируемой группой исследователей, не уступающих по своему уровню мэтрам современной науки. Он не делал лично всю работу, но задавал параметры и направление и контролировал ее ход»[950].

Итогом обязательных включений и коллективного редактирования стало то, что мемуары Черчилля постепенно приобретали полуофициальный характер. Вот типичный пример: «К югу от британского сектора 19-й французский корпус занял Джебель-Фкирин, в то время как на севере американский 2-й корпус, предприняв атаку 23 апреля, неуклонно продвигался к Матёру»[951]. Этого, разумеется, следует ожидать, когда труд разрастается до четырех с лишним тысяч страниц.

Иногда команда авторов допускает мелкие небрежности. Глава о первых победах американцев на Тихом океане завершается выражением признательности ВМФ и ВВС США, однако американская авиация в этой главе ни разу не упоминается[952]. На одной странице вторая речь Черчилля в Конгрессе датируется 19 мая 1943 г., шестью абзацами ниже – уже 20 мая[953].

Некоторые неточности были неизбежны. Психологическую мощь его повествования о первых годах войны было невозможно сохранить. В 1940 г. Черчилль оказался в западне. Он бился за сохранение Британии и собственное выживание. Он обуздал пораженцев и заставил британскую военную машину работать на полную катушку. Начиная с 1942 г. ему оставалось поддерживать эту машину на ходу, а также пытаться ориентировать американцев наилучшим, на его взгляд, образом.

К слову сказать, некоторые ошибки возглавляемой Черчиллем фабрики по написанию мемуаров были ужасны. Особенно выделяется в этом отношении краткий отчет о важнейших «американских морских победах» из главы 14 тома IV. Это славная история, но к Черчиллю она не имеет отношения, поэтому в названии главы имеется занятный знак пунктуации: «Глава 14. Американские победы на море*». Звездочка относится не к характеру побед на Тихом океане в 1943 г., а к источнику сведений, которые сообщает Черчилль. Он написал «лишь малую часть “Американских побед на море”, – отмечает Рейнолдс. – Он переписал начало и заострил несколько фраз, а в остальном положился на Гордона Аллена, который, в свою очередь, по большей части переписал четвертый том написанной Сэмюэлем Элиотом Морисоном истории военно-морских операций США во Второй мировой войне»[954]. Это породило проблемы, поскольку история Морисона, хотя и написанная при участии официальных лиц, не была правительственной публикацией и защищалась авторскими правами, в отличие от истории войны, составленной под эгидой армии США, официальной публикации, не обремененной авторскими правами.

Морисон сам обнаружил это заимствование[955]. Прежде чем эта часть воспоминаний Черчилля вышла книгой, фрагменты из нее печатались в The New York Times. Читая газету в октябре 1950 г., Морисон с изумлением увидел собственные мысли и выводы, опубликованные от имени Черчилля. Например, Морисон писал: «Битва в Коралловом море навсегда запомнится как первая морская битва с участием исключительно авианосцев, в которой все потери были причинены действиями с воздуха и ни один корабль с обеих сторон не взял на прицел ни одного надводного корабля врага»[956]. Вот что говорится у Черчилля о битве в Коралловом море: «Ничего подобного прежде не происходило. Это была первая битва на море, в которой надводные корабли не обменялись ни одним выстрелом»[957].

Морисон позвонил своему адвокату, тот связался с американскими издателями Черчилля. Результатом их переговоров и стала странная звездочка в названии этой главы, поспешно добавленная как замаскированное признание заимствования. Внизу страницы значилось: «См.: С. Э. Морисон. “Коралловое море, Средний Восток и действия субмарин”». Было также добавлено предложение в раздел благодарностей, в котором Черчилль отметил: «Я хотел бы признать свой долг перед капитаном Сэмюэлем Элиотом Морисоном, резервистом ВМФ США, чьи книги о морских операциях дают четкую картину действий флотов Соединенных Штатов». Это указание на книгу другого историка, по словам Рейнолдса, «уникально для книг Черчилля, но тогда было принципиально важно избежать неприятного обвинения в плагиате». Морисон великодушно счел вопрос исчерпанным и никогда не обсуждал его публично.

В качестве последнего победного «ура» Черчилль в конце третьего тома вспоминает о своем триумфальном обращении к трем тысячам британских и американских солдат в огромном римском амфитеатре в Карфагене возле Туниса: «Аудитория рукоплескала и ликовала так же самозабвенно, как их предшественники две тысячи лет назад, наблюдавшие за поединком гладиаторов»[958].

Не все военные лидеры способны проницательно проанализировать свои войны. Они знают, что сделали, но не всегда понимают, почему произошли те или иные события и как сложились воедино фрагменты войны. Черчилль, наоборот, прекрасно решал эту задачу на самом высоком уровне. Он был заворожен работой механизма войны и, пожалуй, глубже любого лидера в истории XX в. понимал таинственное искусство создания того, что в пятом томе назвал «общей гармонией военных усилий, обеспечиваемой подгонкой всех элементов»[959].