ГДКР стала для Мао штабом ведения кампании по сокрушению, сокращению и упразднению существующего партийного государства. Далее мы удостоверимся, что новый орган в самом деле преуспел как раз больше в уничтожении, а не в формировании властных структур. Полномочия ГДКР определялись исключительно личностью Мао, и члены группы действовали, исходя из своего понимания намерений лидера, который был склонен легко менять свое мнение и часто продолжительное время не прояснял свои неясные требования. Изначально ГДКР представляла собой авторский коллектив числом не многим более десяти человек. Однако за год структура разрослась и превратилась в небольшой бюрократический аппарат, который занимал несколько зданий на территории резиденции «Дяоюйтай» на западе Пекина. ГДКР фактически заменила собой Секретариат ЦК КПК, который отвечал за оперативное управление ежедневной работой ЦК и в котором с недавнего времени заправлял Дэн Сяопин. ГДКР увеличивала свои масштабы и власть по мере зачистки и резкого сокращения центральных бюрократических структур партийного государства КНР.

К печали Мао, ГДКР, судя по всем имеющимся оценкам, представляла собой крайне хаотичную и плохо организованную структуру, преисполненную внутренних конфликтов в отсутствие четкой координации. ГДКР переживала постоянную ротацию кадров. К январю 1967 г. больше половины первых 19 членов и советников либо подверглись чисткам, либо были отстранены от участия в работе. Многие члены структуры открыто конфликтовали друг с другом. При этом очевидных пределов властных полномочий и сфер юрисдикции установлено не было, равно как и внятных механизмов отчетности перед Мао. Составление регулярных письменных докладов не практиковалось. По одним и тем же событиям Мао получал разные устные донесения от разных людей. Не помогало ситуации и то, что склонный к замкнутости вождь редко присутствовал на заседаниях и чаще всего проводил свое время в загородных резиденциях вдали от Пекина. Ведение дел осложнял тот факт, что ни Чэнь Бода, ни Цзян Цин не проводили заседания ГДКР. Ни тот, ни другой не имели ни способности, ни опыта к администрированию и в целом были непоследовательными людьми с тяжелыми характерами. Ответственность за созыв встреч легла на плечи премьера Чжоу Эньлая, который формально не был членом ГДКР. Чжоу обозначал повестку заседаний и мог делать от лица ГДКР официальные публичные заявления [Mac-Farquhar, Schoenhals 2006: 100–101]. При этом он был человеком кардинально иных политических устремлений, чем окружавшие его радикалы. Весь представленный период Чжоу будет пытаться косвенными средствами смягчить наиболее деструктивные начинания своих коллег. Настроенные экстремистски члены ГДКР, осознавая особенности Чжоу, относились к нему с недоверием и зачастую предпринимали попытки дискредитировать его или игнорировать его точку зрения.

В августе 1966 г. Мао произвел в партийном руководстве перестановки, заметно понизив Лю Шаоци и Дэн Сяопина как в роли, так и в ранге, продвинув высокопоставленных членов ГДКР и повысив Линь Бяо до поста первого заместителя председателя ЦК КПК и фактического преемника Мао. Однако Линь не был заинтересован в гражданском управлении и предпочитал заниматься военными вопросами. Формально вверенные Лю Шаоци и Дэн Сяопину обязанности на практике исполнялись Чжоу Эньлаем, который периодически созывал «централизованные закрытые собрания», фактически взяв на себя функционал Постоянного комитета Политбюро и Секретариата ЦК КПК. Мао и Линь практически не посещали эти заседания [Ibid.: 98–99]. Все описанные изменения поставили Чжоу Эньлая в самый центр новой властной структуры, которая во многом выступала главной движущей силой в машине «культурной революции». Чжоу не имел существенных независимых властных полномочий. И все же практически все решения и меры по их реализации проходили через него, что позволяло ему воздействовать на ход событий.

В этот же период была сформирована еще одна структура, которая становилась все более влиятельной, – Центральная следственная группа. Эта организация выросла из комитета, который был учрежден для расследований деятельности «антипартийной группы» в Пекине в конце мая 1966 г. В группу входили почти все члены ГДКР, а также Кан Шэн и министр общественной безопасности Се Фучжи. Представителем Линь Бяо в группе была его супруга, Е Цюнь. Целью существования группы были расследования, разоблачения, аресты и лишение свободы засевших в КПК «ревизионистов» и «предателей». Деятельность и размеры группы нарастали по мере развертывания чисток в рамках «культурной революции»[147].

С течением времени вокруг Центральной следственной группы образовался многотысячный штат людей, отвечавших за расследование многочисленных дел в отношении предполагаемых подпольных предательских групп. Они же координировали свою работу с полунезависимыми массовыми организациями, которые проводили от их лица следствие на местах [Schoenhals 2008a]. К 1968 г. 88 членов ЦК КПК проходили по делам по подозрениям в «предательстве», «шпионской деятельности» и «пособничеству врагам». Центральная следственная группа масштабировала свою деятельность через общенациональную сеть «групп по делам». К 1968 г. эта сеть приняла колоссальные размеры. Группы по делам, в особенности на местах, применяли для сбора доказательств допросы с применением насилия, угрозы и пытки как психологического, так и физического характера. Хотя формально всю эту активность можно было бы сравнить с советскими чистками 1930-х гг., в действительности гонения против ревизионистов не имели особой связи с выражавшимися ими ранее политическими взглядами или их общественной деятельностью. Жертвы таких расследований сталкивались с чудовищными неправдоподобными обвинениями в предательстве: подпольная борьба против линии партии, шпионаж от лица националистов или иностранной разведки или предательство революционного движения после 1949 г.

Мобилизация массового мятежа

«Культурная революция» мобилизовала также масштабное повстанческое движение, которое было призвано атаковать бюрократические структуры снизу. Практически на два года студентам, а потом и промышленным рабочим, был дан полный карт-бланш на создание организаций для критики и «выволочки» официальных лиц, которые, с точки зрения мятежников, выражали склонность к ревизионизму. В этом аспекте «культурная революция» в определенной мере вторила настойчивым призывам Мао к исправлению стиля работы партии «при открытых дверях» в 1956–1957 гг. Однако в 1957 г. он не позволял независимым организациям принимать какие-либо меры и уж тем более не санкционировал буквальное снятие «народными массами» чиновников с их постов. Мао пересмотрел свою точку зрения 1957 г., когда он полагал, что для устранения проблем партии будет достаточно благонамеренной критики со стороны рядовых граждан. К 1966 г. угроза эволюционного перехода к ревизионизму стала в его глазах столь серьезной, что от «советского пути» Китай можно было уберечь, только объявив мобилизацию для очистки КПК от ревизионистов, уничтожив бюрократическую машину и подготовив новое поколение последователей революционного дела.

Однако не предполагалось, что народный мятеж будет пущен на самотек. Среди ключевых функций ГДКР значились как раз отслеживание событий в кампусах вузов, подстрекательство и поддержка и поощрение действий повстанцев, а также активный подрыв позиций чиновников по неофициальным каналам связи. ГДКР пыталась руководить массовым движением по дестабилизации сложившегося порядка