– У тебя почки не в порядке, – сказал Вадим словно между прочим.

– Это от воды. Вода здесь плохая, – ответил Норман, утирая кровь под крючковатым индейским носом.

Вадим встал и снова сел на пол. События этих дней отобрали у него много физических и душевных сил.

– Почему ты здесь? – спросил он Нормана.

– Почему ты здесь? – эхом отозвался боливиец.

«Почему я здесь? – спросил себя Вадим и не смог найти иного ответа, кроме очевидного: – Судьба!» Но Норман словно услышал его мысленный вопрос и предложил другой ответ.

– У тебя не было другого пути.

– С тех пор, как мы встретились в Санта-Крус?

– Да. С тех пор, как мы встретились… в Киеве.

«С тех пор прошло много лет, полжизни, или около того», – подумал Вадим и настроился на долгий рассказ. Он устал махать кулаками и готов был слушать. Кажется, что Норман, дожидаясь этого момента, подставлял лицо под удары своего старого друга.

Боливиец произнес:

– Я буду говорить. Постарайся не прерывать меня вопросами. Но если хочешь уточнить что-либо важное, спрашивай.

И продолжил:

– Я всегда знал, что это место существует. Знал еще до того, как в мои руки попала старая фотография. Из-за нее я попал сюда. Из-за того человека, который выкрал ее буквально из моих рук, в тот вечер, когда мы с тобой говорили о каннибалах. Они и по сей день существуют. Те, кто верит, что сила и ум врага переходит к ним с чужой плотью. «Невидимые», каста лазутчиков, присягнувших на верность великому императору и год за годом, столетие за столетием, ожидающих следующего.

«Бред какой-то», – подумал Вадим. Но решил слушать дальше.

Норман медленно, без остановки, продолжал:

– Они чем-то похожи на средневековых японских самураев и одновременно на хашишинов – хладнокровных персидских убийц. У них есть свой кодекс чести. Его главный пункт – доводить до конца любое дело, даже если на выполнение уйдут годы. Или столетия, не важно. Они передают по наследству свои навыки, свои цели и задачи, своих врагов. Если враг спасся – это не значит, что рука хашишина не встретит его в темноте. Им всегда нужен хозяин. Верховный вождь. Император. И они готовы сделать правителем любого, кого считают сильным человеком.

– Правителем какой части Нового Света? – поинтересовался Вадим с трудно скрываемой иронией в голосе.

– Правителем всего мира, – ничуть не смутившись, парировал Норман. – И после Атауальпы, о котором ты много знаешь, они, как мне удалось узнать, хотели сделать императором заклятого врага индейцев, разрушителя Империи Четырех Сторон, командора Франсиско Писарро.

– Эта версия слишком фантастическая! – пробормотал Вадим.

– Не более фантастическая, чем купол в сельве. Согласись, что это так. У них был взаимный договор: Писарро оставляет за ними неограниченные права, а их возможности растут по мере того, как растет власть славного командора. Они хорошо знали свое черное дело. Их руками совершались страшные вещи, но в Тавантинсуйу о них не знал никто. Кроме Великого Инки и еще максимум двух человек. Я думаю, Писарро собирался привести их в Испанию и там расправиться с королем. Но построить экономику только на убийствах невозможно. И командор решил: во что бы то ни стало найти сокровищницу империи. Найти Пайкикин.

– Как ты сказал? Пайкикин?

– Да, со временем правильное название этого места исказилось до «Пайтити». Но, должен признать, «Пайтити» звучит более изящно. Концепция «невидимых» и Писарро была простой. Они планировали финансовую интервенцию. А проще говоря, хотели купить королевские престолы во враждебных Испании государствах. И это только на первом этапе создания мировой империи. Конечно же, «невидимые» всего лишь использовали Писарро. Их собственная конечная цель непонятна никому. Они до сих пор стремятся создать мировую империю, и уже в наше время практикуют каннибальские ритуалы. Только представь. Каста убийц, ставшая частью процесса экономической глобализации, продолжает размахивать своими бронзовыми ножами и поглощать человеческую плоть. Средневековая дикость остается частью их образа жизни и идеологии. И если бы это было не так, они не скрывали бы факт своего существования! Я так думаю.

Норман перевел дыхание, сбившееся от справедливого гнева, и продолжил:

– Добро и зло – это две стороны одной медали. Темная сторона и дорога сил света это как два параллельных шоссе, проложенных в одном направлении. И это понимал Великий Пачакути. Именно он отдал распоряжение своему главному жрецу найти отчаянных и фанатичных людей, готовых отстаивать принципы «не лги, не ленись, не воруй». А его последователь, Верховный жрец, которого мы называем Вильяк Ума, создал секретную группу, задача которой была защитить остатки Тавантинсуйу от «невидимых» и от испанцев одновременно.

– Послушай, Норман, – возмутился Вадим, – если то, что ты говоришь, правда, значит, ты мне лгал? Помнишь, как ты нес мне эту ересь в кафе: «Писарро как положительный герой мировой истории», «преступление может быть позитивным фактором» и прочую чушь?! Ты врал!

– Ты все же перебиваешь меня своими вопросами. Нет, не врал. Я искренне верил во все это. В то утро еще верил… До того самого момента, пока не вернулся домой… А потом увидел фотографию… Но я хочу вернуться к тому, что было за много лет до того, как мы с тобой встретились в Киеве, я хочу рассказать тебе о том пути, который я выбрал.

– И путь этот, конечно, светлый? – ухмыльнулся Вадим.

Норман с удивлением взглянул на друга.

– Вот как? Ты и об этом знаешь? Тогда мне проще будет тебе рассказывать. Ты успел заметить, что город остался недостроенным. Кто-то помешал сделать это. Я думаю, что здесь были «невидимые», и они учинили бойню, перерезав строителей, охранников и остальных, тех, кто должен был стать населением Пайкикин. Но были и живые. Дети. Они выросли и создали братство тех, кто хочет идти по освещенной стороне дороги. Из поколения в поколение они передавали тайну о Пайтити. А когда, с течением времени, хранить ее стало труднее, часть этих людей решила остаться здесь, а часть вернулась в города, захваченные испанцами, – для того, чтобы выследить «невидимых». И с этим делом они справились отлично. И по сей день их задача – защищать сокровищницу разрушенной Империи.

Вадим вспомнил, как Норман беспощадно критиковал Тавантинсуйу, называя государственное устройство Империи Инков самой опасной диктатурой древности. И не преминул напомнить об этом собеседнику.

– Так ты врал, притворялся? – спросил украинец.

Норман ни капельки не смутился:

– Нисколько. Это была диктатура. Изначально, до прихода к власти Атауальпы, страна была идеально задумана. Но тот, кто забрал у людей возможность читать, тот, кто сделал письмена самым большим государственным секретом, обрек страну на поражение. Это понимаем сейчас мы, сторонники светлого пути. Это понимали и наши предшественники, создавшие Пайкикин. Но «невидимые» оказались сильнее нас. И умнее. Ведь сейчас ты не сможешь определить и отличить скрытую диктатуру от постиндустриального общества, а демократия оказывается лишь надежной ширмой для власти нескольких глубоко аморальных и кровавых персон. «Невидимым» удалось подойти вплотную к созданию новой империи. И для того, чтобы выманить их, мы стали играть не по правилам. Мы создали тайную организацию и назвали ее «Светлый путь». Во всем, что мы делали, присутствовала символика солнца, верховный тотем Тавантинсуйу, и они это знали. Они должны были клюнуть на это. И начать за нами охоту.