Его должны были ждать возле пешеходного моста через Днепр, на той стороне. Но на мосту он появился слишком рано. Под мостом, возле широкой лунки, в гигантских сапогах и жестком тулупе, который можно ставить в угол, сидел одинокий рыбак. Вадим остановился посередине моста, глядя на золоченые купола Лавры. Он так поступал зимой всякий раз, когда замерзал от холода. А так – глянешь на веселое золото маковок, и теплее становится на сердце. Золото лежало у него в сумке. Могущественное, древнее золото, полное силы. И он достал часка-чуки.

Сюда этот металл принес человек-ягуар. Его предок. Далекий, загадочный, нездешний. И в нем есть доля крови Ягуара. В какие тяжкие пустился этот предок, чтобы доставить булаву сюда? На какие ухищрения шел? Не дано это узнать никому. Даже Вадиму, хотя по закону крови он имеет право. Вадим смотрел на макану и пытался поймать отражение солнца. Но в отполированном золоте оружия видел только свое лицо, растянутое выпуклостями желтого шара. Он себе не нравился. Когда он оставался наедине с собой, он себе очень не нравился. Особенно сейчас.

Вот он сейчас пойдет к тем, кто ждет его, и отвезет этот предмет в Амазонию. И он откроет самый большой тайник в истории человечества. А что же дальше?

Норман говорил, что светлый путь идет параллельно с затемненной стороной. А кто может сказать, что сам Норман говорит правду? Он не видел ни одного «светлого», кроме Нормана. Зато он видел «невидимых». И о них Вадим тоже узнал от Нормана. Других источников информации у гонщика не было. А может, Норман и сам «невидимый», пробравшийся в стан «светлых»? А может, никаких «светлых» вообще не существует, ведь эти «сендеристы» устроили войну, в которой погибло семьдесят тысяч человек? У любого события, как видно, не две стороны, а больше. Может, три. А может, и четыре… «Может, может!!!» – и Вадим, устав размышлять, передразнил самого себя.

– Ка-а-роче, чувак, ты будешь менять мир к лучшему или нет? – спросил Вадим себя, выдыхая теплый пар. Дыхание затуманило гладкую поверхность маканы, и выпуклое отражение стало мутным.

Вадим перешел на остров и двинулся в сторону полыньи. Рыбак неторопливо сматывал свои короткие удочки и складывал их в железный ящик, на котором сидел.

– Не клюет сегодня? – спросил Вадим.

Рыбак недоверчиво оглядел франтоватого парня в короткой меховой куртке с тяжелой сумкой на плече. В таком легоньком снаряжении решил порыбачить, что ли?

– Нет рыбы в Днепре, – сказал он грустно. – Ну, разве что сетью можно. Только не здесь, а там, где поглубже.

– А здесь не очень глубоко?

– Вообще-то не очень, – скупо отозвался рыбак, ковыляя по льду к берегу. – Но ил плотный. И течение сильное.

Лунка уже покрылась тоненькой прозрачной коркой. Оставшись на льду один, Вадим легко пробил ее одним ударом каблука. Вода попала в ботинок и обожгла ногу, словно холодным огнем.

Через минуту он пошел к берегу, стараясь попадать в большие следы, которые оставили валенки старого рыбака. Сумка на его плече болталась легче.

На берегу уже стоял сине-белый «паджеро» со спортивными сиденьями. Вадим открыл пассажирскую дверь и, стараясь не зацепить головой балку каркаса безопасности, сел в глубокое яйцеобразное кресло. Старую сумку поставил на колени.

– Ну что, шеф, – отозвался Бубенчик с водительского кресла, – в аэропорт? А это что у вас, багаж?

Вадим смотрел в лобовое стекло и улыбался. Он услышал вопрос Бубенчика, но сначала хотел послушать самого себя.

– Это книги, Володя. Старые, редкие. Такие сейчас трудно найти.

– А-а-а, – понимающе кивнул человек за рулем. – Так что мы делаем? Куда поедем?

– Поедем? Сначала в Дубай. Потом в Марокко. Потом под Херсон, в Олешковские пески. Надо готовиться к ралли. Надо, чтобы там вспомнили цвета нашего флага!

– Ну, так бы сразу и сказали! – искренне обрадовался Бубенчик. – А то исчезли, вернулись, и теперь снова хотите исчезнуть? Не получится!

И механик улыбнулся своей фирменной, чуть-чуть щербатой улыбкой. А потом тут же перешел на профессиональные темы:

– Кстати, шеф, а зачем мы оставили зеркало заднего вида в салоне? Внешних зеркал достаточно. Давайте его срежем, а? Все равно спортивные комиссары заставят снять: это ж не по регламенту!

Вадим, словно вместо ответа, слегка развернул зеркало заднего вида на себя. Он встретился взглядом с темными перуанскими глазами под меховой шапкой, увидел смешной покрасневший нос над вязаным толстенным шарфом и услышал:

«Durante muchos años, Vadymo mío, nos han hecho compartir el dolor y la amargura, y ahora nos reúnen para una nueva vida!»[3]

– Неплохо сказано! А кто автор? – весело произнес Вадим, когда внедорожник тронулся с места и, оставляя глубокие следы, исчез в снежном облаке.

Киев, январь 2014