Впрочем, особенного усердия от нее не требовалось. Даже загробовое молчание на экзаменах ей ставили удовлетворительные оценки,преподаватели готовы были сами писать за нее рефераты, ей оставалось толькоиногда появляться в аудиториях. Мальцев платил за ее обучение большие деньги, ктому же помогал руководству университета налаживать контакты со спонсорами,что-то пробивал в мэрии, что-то в Министерстве культуры.

Варя боялась только одного: вдруг какой-нибудьпринципиальный профессор, из породы Божьих одуванчиков, вздумает нажаловатьсяМальцеву, что его протеже валяет дурака. Поэтому она иногда, на всякий случай,заглядывала в учебники.

День был ясный, ветреный. По голубой поверхности бассейнапробегала рябь. Варя, не отрываясь, смотрела на воду. И чем дольше онасмотрела, тем холодней становились ее руки. Холод продирал, прогрызал насквозь,как стая невидимых голодных пираний. Надо было встать и уйти в дом, но онаоцепенела, обхватив ладонями плечи, застыла на лавочке как неживая.

"Эти жуткие воспоминания для меня как наркотик, –подумала она, – я не могу забыть потому, что не хочу. Я не хочу забывать, какумирала и не умерла, но главное, мне нравится без конца вспоминать, как ты спасменя, рискуя жизнью. Наверное, за все твои сволочные тридцать два года это былединственный человеческий поступок. Ты сам не мог объяснить, почему кинулся вгрязную ледяную воду.

Сколько раз ты подробно рассказывал мне, как в тот проклятыйвечер перепил кока-колы, которую вы бесплатно брали в коммерческой палаткевместе с курами-гриль, хот-догами и сигаретами, и спустился к воде, чтобы там,в укромном месте, справить малую нужду. Правда, выражался ты значительногрубей…"

Холодным мартовским вечером 1995 года патрульная милицейскаямашина остановилась на набережной потому, что капитан Соколов выпил слишкоммного колы. Он выскочил из машины, сбежал вниз по лестнице, ведущей к воде.Известно, как мало в Москве сортиров.

Через три минуты по рации поступил срочный вызов, насоседней улице ограбили ювелирный магазин. Молоденький лейтенант вылез измашины, чтобы поторопить Соколова, подошел к ограде и посмотрел вниз.

– Товарищ капитан! – крикнул лейтенант и увидел, что кто-то барахтаетсяв ледяной воде, а Соколов снимает ботинки.

Лейтенант вызвал по рации «скорую», бросился вниз полестнице и тоже стал раздеваться, но помощь не понадобилась. Соколов имелвторой разряд по плаванию, и, хотя вода была ледяная, замерзнуть он не успел.

Спасенная девушка была без сознания, до приезда «скорой»Соколов сам оказал ей первую помощь, необходимую при утоплении ипереохлаждении. Эти трогательные кадры успела заснять бригада «Дорожногопатруля», которая примчалась к месту происшествия минут за десять до приезда«скорой».

При пострадавшей не оказалось никаких документов, и хотя онапришла в сознание, на вопросы отвечать категорически отказалась. Былосовершенно очевидно, что девушка пыталась покончить с собой. А позжевыяснилось, что она была одной из жертв известного сексуального маньякаТенаяна, суд над которым закончился за два дня до происшествия. Пережитоенасилие надломило ее психику.

Капитан Соколов получил благодарность с занесением в личноедело и денежную премию…

«Ты пришел ко мне в больницу, принес гроздь бананов и пачкусока. Вместе с тобой пришел молоденький лейтенант Коля. Он смотрел на менясвоими ясными серыми глазами и повторял, что я такая симпатичная, такаяклассная, ну прямо красавица. А ты загадочно усмехался. Я еще тогдавозненавидела эту твою идиотскую усмешку. Ты как будто перечеркивал, подавлялэтой своей ледяной ухмылочкой любое проявление нормальных добрых чувств, нетолько в себе самом, но и в других. Ты никогда не улыбался, не умел, не хотел.Ты странно, неприятно кривил рот. На прощанье лейтенант Коля поцеловал мнеруку, а ты снисходительно потрепал меня по щеке. Когда за вами закрылась дверь,я вжалась в подушку этой щекой, потому что она горела».

– Варя, я закончила. Может, вы пойдете в дом? Вам лучше лечь,Дмитрий Владимирович сказал, у вас с утра температура.

– Что? – Варя вздрогнула так сильно, что пожилая горничнаясмутилась.

– Извините, если напугала вас. Пойдемте, я заварю ваммалину, вы совсем больны.

– Да, спасибо, – она заставила себя подняться.

Голова у нее кружилась. Действительно, надо было лечь,закутаться в мягкий вязаный плед, выпить горячего чаю с малиной и, в концеконцов, хоть немного почитать учебник. Скоро сессия. Стыдно совсем ничего не знать,даже если за твое обучение платят большие деньги. И вообще, высшее образованиелучше все-таки получить не только в виде диплома.

– Варя, возьмите градусник, пожалуйста, – услышала она тихийголос горничной.

– Зачем?

– Дмитрий Владимирович велел, чтобы вы обязательно померилитемпературу еще раз. Если у вас больше тридцати семи, я вызову врача.

– Он что, звонил?

– Да. Минут двадцать назад.

– Почему же вы меня не позвали?

– Я сказала ему, что вы занимаетесь, читаете учебник, онпросил вас не беспокоить.

«Господи, какая трогательная забота, – усмехнулась про себяВаря, – видел бы ты, как меня любят, в каком я живу доме, на какой езжу машине,в какие хожу рестораны. Причем учти, все это совершенно бескорыстно, просто зато, что я такая, какая есть. Ну да, я сплю с ним, и мне это совсем не нравится,мне приходится каждую ночь разыгрывать спектакли на водяном матрасе, но всеостальное у нас отлично. Он обязательно женится на мне, возможно, я даже сумеюродить ему ребенка. Недавно меня обследовали в американской клинике и сказали,что я вовсе не бесплодна. Ты вдалбливал мне, что любовь – сопливое вранье,нормальный человек может любить только самого себя. Тебе нравилось повторять,что каждый мужик в душе такой же скот, такой же маньяк, как Рафик Тенаян,просто у Рафика отказали тормоза, и он попался. Был бы чуть хитрее, сумел бы ибез всяких психотропных средств перетрахать хоть сотню малолетних дур вродеменя. Тебе нравилось делать мне больно, ты получал особое удовольствие, когда яплакала, как будто мстил мне за тот единственный добрый поступок, которыйсовершил, спасая мне жизнь. Наверное, теперь мы квиты. Раньше мне хотелосьплакать, когда я вспоминала, как ты сказал, что тюрьма для тебя хуже смерти, иты вряд ли выйдешь оттуда живым. Потом мне это стало безразлично. А теперь ябоюсь только одного: что вернешься».

– Я малину заварила, но еще полчаса настаивать надо. Может,я пока вам чайку принесу горяченького? Вы такая бледная сегодня, Варенька, ясмотрю, все занимаетесь, ну правильно, без образования сейчас нельзя. Я вотсвоему Антошке долблю, долблю: учись, не стой с парнями в подворотне,опомнишься потом, поздно будет. Хорошо девочку иметь, ей армия не грозит, сразупосле школы не поступит в институт, может и на следующий год, и через год…