Каждый день нёс новую несправедливость, и у Грифа накапливалось всё больше оснований прийти в ярость в день, когда он обретёт свободу. А Юве не хотелось увидеть ярость Грифа…

От мыслей об этом Юва задрожала. Муж Эстер бил её до того дня, пока она не дала сдачи. Знала ли она, на что он способен, когда выходила за него замуж?

Раздался стук дверного молотка, и она побежала открывать. В кои-то веки Юва испытала облегчение, услышав этот звук. На крыльце громоздился городской советник, широкий, как гора. Юва увидела, что у него за спиной стояли два молодых человека с кипами книг в руках. Отполированная карета занимала почти всю ширину улицы – редкое зрелище в узком закоулке Наклава.

– Юва Саннсэйр, как ты вовремя.

Городской советник протиснулся в дверной проём, едва не застряв.

Два носильщика проследовали за ним. Юва пригласила их в библиотеку.

– Ты просила книги, – пропыхтел городской советник. – И книги ты, конечно, получишь. Здесь всё, что можно найти о Ведовской гильдии и мифах о долговечных – тебе жизни не хватит, чтобы прочитать все эти сказки!

Мужчины сгрузили книги на стол, и городской советник жестом отослал их. Он плюхнулся на диван, заняв почти всё сиденье. Он не подал Юве руки и не представился, но она знала, что его зовут Дрогг Валсвик и он наверняка считал, что это было известно всему миру.

Юва открыла лаковый шкафчик и достала бутылку ржаной водки.

– Нет, спасибо, я не пью, – сказал Дрогг.

Юва села на стул напротив него, откинулась назад и положила ногу на ногу. Возможность начать разговор она предоставила Дроггу.

– Знаешь ли ты, сколько людей могут в наши дни заставить меня прийти к ним домой? – произнёс он и вытер пот носовым платком в цветочек. – Ни один, фру Саннсэйр. Я потратил на это немало шагов и, вероятно, год жизни, что говорит о важности дела, – он взглянул на неё с неожиданным блеском в глазах. Его редкие светлые волосы окружали лысую макушку, другой человек попытался бы зачесать их на лысину.

Он засунул носовой платок в карман.

– Могу ли я рассчитывать на то, что ты окажешь мне милость и сообщишь, сколько именно времени я потерял, после того как мы покончим с сегодняшними делами?

Юва как могла старалась скрыть замешательство, но он заметил его и продолжил.

– Твоя мать поделилась со мной тайной – я, разумеется, соболезную, – и пусть Гаула поглотит меня, если я её не сберёг. Теперь я надеюсь, что ты, как её наследница, будешь помогать мне в дальнейшем.

Юва проигнорировала тень беспокойства. Он наверняка говорил не о Грифе.

– У моей матери было много тайн – о какой из них ты говоришь?

Он провёл толстым пальцем под воротником рубашки, как будто тот был слишком тугим.

– Я говорю о том, что продолжительность жизни находится в сердце.

Это казалось естественным, но Юва не знала, куда он клонит, и потому промолчала.

– В количестве ударов? – предположил он.

Юва пожала плечами.

– Ты не из тех женщин, что болтают без толку, – я это ценю. Я веду к тому, что продолжительность жизни определена заранее, и человеку выделено определённое количество ударов сердца. Твоя мать была щедра, и, когда я приходил к ней, она высчитывала, сколько мне осталось. Получалось по-разному, в зависимости от того, сколько ударов я использовал. Для того чтобы добраться сюда, я потратил большое количество ударов, и я ведь могу рассчитывать, что ты окажешь мне такую же услугу?

Юва сжала зубы – у неё чуть не отвалилась челюсть.

– Ты хочешь сказать… Ты двигаешься мало, чтобы…

– Сэкономить удары сердца, всё верно, – закончил он.

Юва пристально смотрела на него, но было совершенно непохоже, что он шутит. Мама нашла рану и не давала ей затянуться. Она подпитывала страх до тех пор, пока советник не перестал двигаться. Если бы сидящий перед ней мужчина не испытывал страха, он был бы в два раза меньше по размерам.

Бессердечная сестра Гаулы!

Дрогг с надеждой поглядывал на неё. Он казался практичным человеком, совсем не из тех, кто подвержен суевериям. Что сказать? Что мама врала? Он едва ли поверит в это, скорее воспримет как обиду или отказ. Здесь был нужен такт, которым она, скорее всего, не обладала, но попробовать стоило.

– Какую плату ты отдавал за то, чтобы узнать, сколько тебе осталось?

– Пятьдесят рун. Я здесь не затем, чтобы торговаться, фру Саннсэйр.

– Пятьдесят рун каждый раз? И ты ни разу не усомнился?

Дрогг замялся. Наверняка он сомневался, но не решался признаться в этом чтице крови.

Она поняла, что он должен дозреть, поэтому склонилась над столом.

– Дрогг Валсвик, мы поговорим об этом позже. Давай сначала о другом.

– Конечно! – сказал он с нескрываемым облегчением. – Как ты наверняка знаешь, наш любимый город в настоящее время не совсем здоров. Количество заболевших растёт, количество туристов уменьшается, в обороте становится меньше денег… Всё это вызывает обеспокоенность, беспорядки на плотах… И не только в беднейших районах – мы видели тревожные случаи в лучших домах! Все, в том числе и ты, заинтересованы в том, чтобы установить относительную стабильность, так ведь? И я первым готов признать, что обеспокоенность связана с Ведовской гильдией, после этих… неожиданных смертей…

– Убийств.

– Да. Убийств, будем называть вещи своими именами. – Его улыбка достигла глаз. – Ты мне нравишься, Юва Саннсэйр. На чём я остановился? Да, убийства, к сожалению, охладили наш духовный пыл, если угодно. Ведовской гильдии могло бы уже не быть! В храме Юль идёт обычная жизнь, там работает много людей, но никто из них не желает занять должность. Не хочет руководить. Городской совет занимается браками и преданиями воде, но целый ряд случаев… связан со своеобразными верованиями, которые, боги их знают, откуда взялись. Фанатики из Ундста. Заклинатели духов из Ау-Гока. Ситуация становится невыносимой!

Он восстановил хриплое дыхание, а потом продолжил:

– Скоро Всеобщий забег. Весенний забег, фру Саннсэйр, но до его начала у Ведовской гильдии должен появиться мастер, даже если это будет только на бумаге. Мы не можем позволить всему городу нестись вокруг круга Наклы без речи мастера гильдии. Людям нужно постоянство!

Вокруг круга Наклы…

От его слов словно бы развязался узел. Весенний забег! Всеобщий забег в день весеннего равноденствия – единственный день в году, когда у ворот никого не проверяют. Это просто-напросто невозможно, поскольку орды людей наперегонки несутся по городу, вокруг камней и обратно. Люди будут одеты в костюмы, изображающие всех диких животных мира. Во время Всеобщего забега никто не проверяет клыки, потому что их будет много. Клыки делают из кости или глины, приклеивают к костюмам и раскрашивают. А ещё будет много разного меха и когтей.