Печальное завершение легенды…

Так все-таки минарет или башня? Никаких башен в описаниях Касимова не встречается. И только на рисунке Адама Олеария 1633 года мы ясно можем рассмотреть здание ханского дворца и рядом – круглую башню с колоннами.

Откуда могли появиться подозрения в издевательствах Шигалея над супругой? Возможно, Сююмбике и правда пыталась отравить будущего мужа Шах-Али хана, за что и была предана опале?

В архивах Ивана Грозного сохранилась переписка с ногайским бием Юсуфом, отцом Сююмбике. Юсуф высказал в письме подозрение Шах-Али в убийстве своей дочери и в издевательствах над ней. Якобы Шигалей отрезал ей нос и уши. Резолюция Грозного на письме – отвести ногайских послов в Касимов и дать встретиться с самой Сююмбике. Пусть убедятся, что жива, что нос и уши на месте.

Неизвестно, добрались ли ногайские послы до Касимова, но разозленный Юсуф начал собирать войско для похода на Касимов, чтобы вызволить свою дочь из рук мужа-самодура. Да не успел, скоропостижно скончался. Его сыновья позже пришли служить русскому царю, храбро воевали, получили за службу богатые земельные уделы с городом Романовым. Активно участвовали в сражениях смутного времени, влияние и боевая мощь романовских казаков сыграли решающую роль в выдвижении на престол царя Михаила Романова. С сыновей Юсуфа пошел знаменитый род князей Юсуповых – богатейший на Руси.

Сююмбике ненадолго пережила отца, если она и сбросилась с минарета или дворцовой башни, то позже – в 1557 году. Это официальна дата ее смерти. Были у красавицы причины покончить с собой? Думаем, были и веские, но это тема для отдельной полемики.

Подробности смерти Сююмбике неизвестны. Ее сын действительно был крещен в Москве под именем Александр Сафагиреевич, воевал, водил русские полки, умер рано, в возрасте 17 лет. Последний супруг Сююмбике пережил ее на десять лет. Могила ее не обнаружена, но в текие, где захоронены хан Шах-Али и его родня, есть одно безымянное надгробье. Местные гиды намекают, что под этой плитой она и похоронена.

На плите нет указания имени. В мусульманском мире это суровое наказание. Но касимовцы зла не помнят, памятник Сююмбике установлен в Касимове в центре нового уютного сквера, получившего имя казанской царицы.

Закончим главу о Сююмбике еще одной легендой: «Царица, кинувшись с башни, не разбилась о камни. Любовь и вера ее были настолько сильны, что Аллах смилостивился и превратил ее в прекрасную птицу, которая облетела высокий минарет и с печальным плачем улетела вдаль…»

Сказ 9. Золотая клетка

Год 1552 от Р. Х. или 959 год от Хиджры.

Брат за брата

Возвращаются касимовские татары домой с победой. В большинстве дворов смех и праздник, а в некоторых, куда не вернутся больше лихие казаки, – скорбь. Лишь Аллаху ведомы людские судьбы.

Вот и Шах-Али возвратился с уланской сотней. Не стал в старый дворец селиться, приказал ставить свой шатер на Мусиной горе. Вышел из шатра к уланам сотник Али-Мурза, всем кроме дозорных велел по дворам разъезжаться. Объявил, что в пятницу после утреннего намаза хан выдаст жалование за поход. Никто не останется обиженным.

Двинулись уланы по своим дворам, кто на луговые станы, а большинство на Уланову гору. Едут отец и сын Беркузле – Бахтияр и Раис – медленно, друг на друга не глядят. Отец строго настрого запретил рассказывать родне о произошедшем с Раисом и велел молчать о подробностях гибели Назара. То тайное дело, военное.

Остановились у знакомых ворот, спешился Бахтияр, велел сыну подождать. Отворил ворота, подошел к юрте, где жил брат. Шевельнулся полог, вышла жена Назара Шарифа. Увидела Бахтияра, узнала, радостной улыбкой осветилось лицо, но тут же посуровело. Все сразу поняла, покачнулась. Упал на колени Бахтияр, поклонился до земли, просит прощения, что не сберег брата. Потом встал и сказал:

– Не сомневайся, Шарифа, буду тебе хорошим мужем и хорошим отцом твоим сыновьям Мустафе-Ибрагиму и Назару-младшему.

1555 год. Шигалей в новом городе

Долго живет ворон Хасан, но никогда не видел у Ханкермана ничего похожего!

Подобен растревоженному муравейнику ныне берег Оки, словно объявлен поход. Но не уходят воины из города. Наоборот, много новых людей сюда пришло, и явно – не воинского ремесла.

То и дело причаливают к берегу баржи, груженные белым камнем. Плывут те баржи из прибрежного села Малева, где добывают его в больших норах, что прямо посреди села. Есть каменоломни и поближе, но только в Малеве добывают такой крепкий и крупный камень. С помощью мудреного механизма, похожего на колодезный журавль, камень переносят с барж на берег, где его тут же перегружают.

Скрипят арбы, нагруженные камнем, скрипят телеги. По длинной извилистой дороге тянут их лошади вверх, на прибрежный холм, что издавна зовется Мусиной горой. А там рядом с большими кирпичными печами лежат уже целые горы иного строительного материала: лес, песок, речной булыжник, железо, известь, глина. Печи те хитрые, опытным мастером устроены. Жгут в них мелкий камень на известь. Десяток бородатых мужиков толкут пережженные камни в мелкий порошок. Если в ту известь речного песка и иных тайных веществ в нужных пропорциях добавить, то надежная и крепкая связка для камня получится, хоть сто лет продержится, хоть триста. На меньшее хан Шах-Али не согласен. Строит он на новом месте, на высоком холме меж двух оврагов чудо невиданное из белого камня. Сотни работников обтесывают, переносят и кладут тот камень. Разный люд здесь: и чура, и местные сабанчи, и русские мастера, и плененные литвины.

С восхода до заката идут работы, и даже затемно в свете костров скрипит огромный «журавль», что поднимает камень на стены. А стен много. Строит хан не только огромный дворец, но и новую соборную мечеть с минаретом. Строит город, достойный великого правителя.

Более всего Хасану интересны две башни. Одна у стен дворца, круглая, с оконцами, балконами и колоннами. Вторая у самой мечети. Высокая уже башня, гладкая, минаретом называется. Вот бы на верхушке поселиться…

Около башни, что рядом с дворцом, задрав голову, стоит сам великий хан Шах-Али. В руках пергаментный свиток. Сверяется с ним Шах-Али и что-то мастерам наверх кричит. За спиной хана его пестрый двор, да верховые уланы. То и дело подзывает к себе хан кого-то из уланов и отдает короткий приказ. И мчится быстро улан с поручением. Но то не боевые приказы, а распоряжения строительным мастерам.

Тут же рядом на самом высоком месте белый шатер, в его