Неделю.

– А еще надежнее две, – вслух сказал он сам себе.

А потом… как сказал Юхан? Греция. А почему, собственно, нет? Хорошая страна.

Вряд ли когда-либо Ханс Кристиан испытывал такое подавляющее чувство полного опустошения. И не только опустошения – разочарования и злости. Весь текст его заметки можно накрыть кофейной чашкой. Огромная статья с идиллической фотографией – “ДОМ ТВОЕЙ МЕЧТЫ”. Еще одна, “ДЕСЯТЬ ПРОСТЕЙШИХ ПРИЕМОВ ДЛЯ ПОХУДЕНИЯ”, тоже на полстраницы. Вполне достаточно, чтобы поглотить девяносто девять и девять десятых процента внимания. Неужели редакторы сделали это намеренно? Или просто не сообразили, какой смысл несет его превратившаяся в маленькую заметку статья?

Пробежал глазами оставшиеся после редакторских ножниц строчки. Конечно, кое-какие зловещие намеки проскальзывают. Их, наверное, хватит, чтобы в темно-каштановой шевелюре Юхана Сверда появились один или два седых волоса. Но остальной мир эти намеки попросту не заметит. Некоторые свидетели утверждают, что у Кафедрального собора в Упсале видели людей, которых после регионального собрания граждан с избыточным весом якобы насильно загнали в грузовые машины и якобы куда-то увезли. Партия Здоровья опровергает эти слухи. Пресс-секретарь правительства сказал – да, оздоровительные лагеря для тучных предполагается сделать обязательными, но на чисто добровольных началах. И пусть никого не смущает кажущаяся парадоксальность этой формулировки. Желающих будет все больше. Давление социума настолько велико, что насильственные меры не нужны.

Формулировка… При чем тут, мать их в душу, формулировка? Разве в формулировках дело? Он собрал материал, способный взорвать медийное пространство, пусть и на короткое время. И что? Тут же начали забалтывать, публиковать снимки счастливых толстяков, избавившихся за короткое время от большей части лишнего веса.

Наконец-то я вижу результат! Чего только не пробовал, но теперь я вижу результат!

Найдут подставных штрейкбрехеров, заплатят, конечно.

– От оппортунизма до подлости один шаг. – Хо-Ко повторил эту максиму вслух.

А если быть честным – и того меньше. Полшага – если вообще есть какая-то разница.

А он-то представлял нарастающую волну расследований, пусть хотя бы журналистских. Не просто волну, а цунами. Думал, будто передал им эстафетную палочку, настолько раскаленную, что они поспешат вручить ее другим.

Еще раз с упавшим сердцем посмотрел на маленькую колонку. Броские рекламные объявления окончательно ее забивают, превращая во что-то непонятное, в одну из фаз свердовского “простейшего приема для похудения”. Сделано все так, будто Юхан Сверд заплатил за верстку из собственного кармана, и заплатил щедро.

Ханс Кристиан насторожился. Нет, невозможно. Из газетных он говорил только с Мадсом и больше ни с кем. Да, они сомневались – тоже объяснимо, никто не хочет попусту ссориться с соседями по ту сторону пролива. Ссориться не хочет, но ущипнуть лишний раз – одно удовольствие.

К разочарованию примешивалась настоящая злость. Статья маленькая, как один из сотни публикующихся каждый день некрологов. Перевернул чашечку и поставил на статью, решил проверить первое ощущение. Так и есть, из-под чашки торчат двухмиллиметровые огрызки текста, а все остальное – Дом Мечты. И конечно, Десять Приемов для Похудения.

Он надувал яркий, отовсюду заметный воздушный шар, а от него осталась серая резиновая тряпочка. А может, и к лучшему. Спокойнее. Может, это и есть его спасение. Сунуть всю эту историю в морозильник, и тогда он в безопасности.

Снял чашку с газеты и допил. Кофе остыл, вкус отвратительный, но ради кофеина можно потерпеть. Головная боль немного отпустила. Налил в пустую чашку молоко из пакета. Вкус напомнил детство – бабушка всегда наливала молоко в высокие стаканы и вручала трубочку с красным кантом. Молоко пахло свежей травой и солнцем.

Нормальное, а не обезжиренное молоко, масло, сливки. Датское правительство не торопится с запретами. Хотя Мадс все равно ругается на чем свет стоит.

Если они доберутся до пива, эмигрирую в Прагу.

Залпом выпил молоко и налил еще. Вспомнил бабушку: высокая, полная, могучая грудь так и распирает блузку в мелкий цветочек.

Миль флёр, говорила бабушка. Ничего лучшего пока не придумали.

А этот потрясающий аромат в кухне, когда она варила кашу с только что собранными малиной и клубникой! Рёдэ грёдэ флёдэ – вспомнил он слова туриста.

“Мальчику надо поправиться!” – говорила бабушка и, не дожидаясь возражений, размашисто доливала в тарелку полстакана густых желтоватых сливок.

И ее они бы тоже бросили в скотовоз, подумал он с внезапной яростью.

Поискал глазами бумажку, ничего не нашел и написал на обороте старой квитанции:

Спасибо, позавтракал.

Планы изменились. Возвращаюсь в Стокгольм. Помню, что ты сказал, но какой-то сукин сын, видимо, пронюхал. Если что, встретимся в Праге.

Услышимся, ХК

Юхан смотрел на Росси, не произнося ни слова.

Всех так и не нашли. Прошло уже двое суток, но пока безрезультатно.

Он скрипнул зубами.

Халтурщики хреновы.

– Не понимаю, в чем проблема.

– Юхан… не хватает одной свиньи. Всего одной! И конечно, того парня с машиной, который побывал в Фалунде и укокошил фермера. В этом мы уверены.

– Мне кажется, ты не расслышал приказ. Я сказал: взять всех.

– Слушай, мы обыскали каждую кочку. Перевернули дерн. Двоих последних и брать не пришлось – они и так сдохли. Куда она делась? В птичьем гнезде спряталась?

– А личность установили?

Росси покачал головой. Он совсем не походил на человека, которого выдернули из отпуска, в котором он якобы находился: темные круги под глазами, налитые кровью белки. Впрочем, за последнее время он и сам провел немало ночей без сна.

А Росси подумал то же самое – Юхан почти не спал трое суток. Но с удивлением пришел к противоположному выводу: по нему не скажешь.

– Может, свинья утонула? Там немало болот, провалился по глупости.

– А убийца?

Росси безнадежно покачал головой:

– You tell me. Что я могу сказать? Они его упустили.

– Значит, на свободе двое, которые знают.

– Возможно. Или один.

– И что будем делать?

– Ждать. Если парень хотя бы пискнет, тут же выезжаем.

– Если его писк услышите первыми вы, а не кто-то другой.

– Именно мы. Или кто-то другой – из наших.

Юхан скептически поджал губы.

– Никто даже не приблизился к сути проекта, – продолжил Росси. – Думаю, так и будет продолжаться. Ты переоцениваешь воображение обывателя.