— Ты только при армейских офицерах такое не скажи. А то без крови не обойдется, — рассмеявшись, посоветовала Герцогиня.

— Что, на дуэль вызовут? Так я для дуэли рылом не вышел. Казак, не дворянин. А если кто вздумает кулаки в ход пустить… Ну, дай ему потом бог здоровья. Если выживет.

— Посадят, глупенький, — жалостливо охнула женщина.

— С чего это? Я, милая, студент, и господа офицеры на меня руку поднимать права не имеют. Не нравится, что говорю, не слушай, или в суд иди. А вот трогать меня руками ни у кого права нет.

— А ведь верно, — подумав, удивленно согласилась Герцогиня. — В уложении о сословиях четко сказано, что дворянин или офицер может только на нижний служивый чин руку поднять. Да и то в особом случае. А все остальные споры с не служащими только в судебном порядке решаются.

— Вот и я о том, — с довольным видом кивнул парень.

— Погоди, а ты-то это откуда знаешь?

— Так, когда в столицу переехал, пришлось кучу всяких уложений выучить, чтобы случаем впросак не попасть. У нас-то все проще.

— Ну, да. У вас там, наверное, и дворян-то нет.

— В городах есть. Да только им до нас никакого дела нет. А нам до них тем более. Сами своим укладом жили.

Их разговор прервал звонок у парадной двери. Моментально оказавшись на ногах, Герцогиня накинула халат и, сунув в карман крошечный пистолет, тихо сказала:

— Лежи, я сама разберусь.

— Ну уж нет. Еще не хватало, чтобы меня баба защищала, — огрызнулся Гриша, выбираясь из кровати и натягивая штаны. — Глянь, кому там неймется, — скомандовал он, щелкнув курком револьвера.

— И как ты только с этой гаубицей управляешься, — удивилась Герцогиня и выскользнула в коридор.

— Зато после нее не выживают, — буркнул ей вслед Гриша, доставая из кармана пистолет и оттягивая затворную раму.

Голоса в прихожей никакой угрозы не несли, и потому парень решил пока остаться на месте. Некрасиво окажется, если перед случайным человеком появится неизвестный в одних портках да еще и оружием в руках. Потом на лестнице послышались шаги двух человек, и в спальню вошла хозяйка.

— Одевайся. Петруша приехал, видеть тебя хочет, — улыбнулась она, увидев в руках парня сразу два ствола.

— Сейчас буду. И прикажи там чаю подать, — попросил парень, откладывая оружие и хватая рубашку.

— Обязательно. Залесский тоже, небось, поесть не успел, — тихо рассмеялась Герцогиня и, не удержавшись, на секунду всем телом прижалась к спине парня.

— Ох, и силен же ты, чертушка, — жарко прошептала она, целуя его между лопаток. — Тело словно из железа отлито.

Оторвавшись от него, она бесшумной тенью выскользнула из комнаты, только шелк халата едва слышно прошелестел. Быстро приведя себя в порядок, Гриша окинул свое отражение в зеркале внимательным взглядом и, убедившись, что все в порядке, быстро спустился в гостиную. Капитан Залесский, с темными кругами под глазами, что говорило об очередной бессонной ночи, сидел у стола, что-то тихо рассказывая Герцогине. Увидев парня, он поднялся и, протягивая ему какую-то коробочку, с улыбкой сказал:

— Ну, здравствуй, кавалер!

* * *

Всю дорогу до дома Гриша не выпускал из рук полученную коробочку, не веря собственным глазам. Даже чек на предъявителя на триста тысяч рублей в центральном имперском банке не заставил парня оторваться от того, что находилось в той коробке. Водитель Залесского, везя парня домой, то и дело поглядывал на своего пассажира и только понимающе улыбался. Уже у дома, пожимая Грише руку, он кивнул на коробку и, не удержавшись, сказал:

— Хорошо службу начал, казак. Так, глядишь, к свадьбе полный бант выслужишь.

Растерянно улыбнувшись в ответ, Гриша вошел в дом и прямым ходом прошел в свою комнату. Достав из шкафа свою черкеску, которую надевал только по праздникам, Гриша принялся прилаживать на нее полученную награду. За этим занятием его и застала Марфа Ивановна, пришедшая сообщить, что получена телеграмма от хозяйки, которая обещает быть через неделю. Увидев, что он делает, кухарка растерянно охнула и, подойдя поближе, недоверчиво спросила:

— Гриш, это чего? Неужто твой?!

— Мой, Марфа Ивановна. Кровью выслужил, — срывающимся голосом ответил парень и, приладив награду, повесил черкеску на гвоздик.

— Это что ж ты такое сотворил, что целого Георгия получил?

— Рассказать не могу, но поверьте на слово, Марфа Ивановна, за дело. Вон и личный приказ за подписью его императорского величества есть, — добавил парень, кивая на документ, лежавший на столе.

— Так ты, выходит, теперь герой?

— Ну, герой не герой, а георгиевский кавалер точно, — растерянно усмехнулся Гриша.

— А ты чего такой, словно ушибленный? — вдруг спросила кухарка.

— Не поверишь, Марфа Ивановна. У меня и отец, и дед, и прадед такие награды имели. А теперь и у меня появилась. Вот смотрю и не верю, что и вправду получил. Это ж выходит, традицию семьи сохранил.

— А ты где хоть служишь-то? — осторожно поинтересовалась женщина.

— Инструктором. Служивых правильно драться учу, — обтекаемо ответил Гриша.

— Ишь ты. Драться?! Ты? Хотя если тот страх господень вспомнить, что тут у нас был, то, пожалуй, поверю, — протянула Марфа Ивановна. — Так что, на стол накрывать? Награду-то обмыть надо, — усмехнулась она.

— Если только квасом, Марфа Ивановна. Ты же знаешь, я спиртного не пью.

— Неужто совсем? — не поверила женщина.

— У нас в первый раз спиртное парню наливают на второй день после того, как женят. Да и то только браги кружку. Это уж когда казак в годы входит и сам детей ростит, ему дозволено спиртное пить. Да и то только по праздникам. А до того соромно это.

— Ишь ты как, — удивилась женщина. — А у нас как сам, своей головой зажил, так сам и решай.

— Так то у всех по-разному. Горцы, вон, вообще спиртного не пьют. И ничего, живут себе.

— Так они ж все басурмане. Им и трех жен иметь можно, охальникам.

— Можно-то можно, да только и там не все так просто, — усмехнулся Гриша. — Если решил вторую жену взять, сначала ей, как и первой, отдельный дом поставь да обеспечь всем, что у первой жены есть. У всех все одинаково быть должно. А это дело непростое. Обида семье новой жены может получиться.

— Да ты, смотрю, их обычаев знаток.

— Так рядом жили. Они наши обычаи, бывало, брали, а мы их.

Договорить им не дали. Дверной звонок заставил обоих насторожиться. Быстро глянув на женщину, Гриша положил руку на рукоять револьвера и, выглянув в коридор, негромко сказал, повернувшись к кухарке:

— На кухню ступай, Марфа Ивановна. Дверь я сам открою.

Кивнув, женщина мышкой проскочила по коридору, а парень, не спеша подойдя к двери, левой рукой отодвинул щеколду. Распахнув дверь, он настороженно рассмотрел посетителя и, качнув головой, проворчал: