— Что-то не так? — моментально насторожилась Герцогиня, умевшая чувствовать его настроение.

— Да мне все покоя эта история не дает, — задумчиво проворчал Гриша.

— А что с ней не так?

— Да почитай всё. Само это нападение глупое какое-то. Да еще и Петр Ефимович непонятно с чего не казаков своих взял, а за мной примчался. Уж эту пьяную шваль его бойцы на ать-два повязали бы. А он, вместо того, за мной аж на полигон помчался. Странно.

— Да ничего тут нет странного, — вздохнула Герцогиня. — Растерялся он.

— Он?! С чего бы?

— Да с того, что никто не ожидал нападения на первых лиц империи среди белого дня. Да еще и такого глупого. Только оружие у этих болванов было совсем не глупое, а самое настоящее. И заводила тот был самым опасным. Тебе Петр сказал, что он кокаинист?

— Угу. Сразу. Говорил, мол, до синих чертей донюхался и первым все это затеял.

— Так и было, — кивнула Герцогиня, попутно поудобнее пристраивая голову у него на плече. — Этот подонок однажды в таком состоянии уже устроил стрельбу. Тогда погибли трое слуг и две фрейлины.

— Погоди, это не та история, когда сестра Залесского погибла? — моментально вскинулся Гриша.

— Нет. То раньше было. А ты откуда знаешь?

— Капитан сам рассказал.

— М-да. Не ожидала, — удрученно вздохнула Герцогиня. — Похоже, он и вправду растерялся так, что не знал, на кого опереться. Врагу не пожелаешь.

— Чего именно? — не понял Гриша.

— Такого положения, когда не знаешь, кому можешь доверять, а кому нет. Страшно.

Она зябко передернулась и плотнее прижалась к парню. Чмокнув ее куда-то в макушку, Гриша слегка сжал ладонь, лежавшую на плече, и тихо ответил:

— Мне ты всегда доверять можешь. Что бы ни случилось, только позови.

— Спасибо, — прошептала женщина, поцеловав его в ответ. — Я запомню.

— И все равно не понимаю, почему он за мной примчался. Тот же дядька Елизар запросто справился бы, с его-то опытом. А если Петр Ефимович и ему не доверял, то почему позволил со мной идти?

— Дурень, — тихо рассмеялась женщина. — Он не казакам своим не доверял. Он не знал, кто при дворе еще в ту историю замешан. А своих людей у него там, считай, и не было.

— А ты-то откуда все это знаешь? — вдруг вскинулся Гриша.

— Петя вечером приезжал. Ты спал уже. Вот и успели поговорить.

— Так он здесь?

— Нет, конечно. Домой поехал. У него детишек двое, в которых наш стальной капитан души не чает. С женой повезло. Другая бы уже всю плешь с такой службой проела, а она ничего, вздыхает, но терпит. Сама из такой же семьи.

— А я думал, он бобылем живет. Как ни спросишь, вечно на службе.

— Семь лет назад женился. Девушку взял, бесприданницу, но из хорошей семьи. Вот она за него и держится. Да и он ради нее и детей на все пойдет.

— Ну, это как раз правильно, — одобрительно кивнул парень.

— Прости, я и забыла, с кем говорю, — рассмеялась Герцогиня. — У вас ведь тоже ради семьи готовы в одиночку роту вырезать.

— А разве это неправильно? Всегда родом жили, друг другу помогали и силу из рода брали. Знаешь, даже когда с горцами воевали, и те и мы всегда одних правил держались. Старых не пленять, малых не убивать. Да и в полон баб да девок уводили, и насильничали, но слабых да безоружных резать — ни-ни. В бою убить — да. А безоружного — никогда. Они потому в станицы особо и не лезли. Знали, что тогда все за оружие возьмутся. И старики, и бабы, и дети. А уж за их смерть мы мстить будем страшно.

— И долго у вас так было?

— Да почитай все время. Девки в лес по ягоду одни ушли, запросто скрасть могут. Разъезд казачий из засады выбить тоже могут. Но полон мы всегда выкупали, а за убитых виру кровью брали.

— А сами за пленными не ходили? — с интересом поинтересовалась женщина.

— А как же? Обязательно, — усмехнулся Гриша. — С тем полоном столько историй было, что рассказывать устанешь. И одних на других меняли, и выкупали, а бывало, что сначала девку в полон, а потом горец кунаков как сватов засылает. Да и наши тоже не промах. Глянется какая горянка, так ее наши подкараулят, через седло и ходу. А потом старики свататься едут.

— И что? Отдавали?

— А куда деваться? Скрали девку. Или делай все чин по чину, или станет ославленной. Мол, скрали, спортили да вернули.

— Что, правда портили?

— Нет. В том чести нет. Силой девку взять много ума не надо. Да и не любят у нас таких. Позорниками называют.

— Слушаю тебя, и такое впечатление, что ты мне сказку про старые времена рассказываешь, — с тихим смешком призналась женщина.

— Это жизнь наша, а не сказка, — вздохнул Гриша и еле слышно добавил: — Была.

— Не грусти, — попросила Герцогиня, ласково потершись носом о его плечо. — Думаю, за это дело Залесский тебе и награду выбьет, и премию денежную оформит.

— Да я вроде не бедствую, — усмехнулся Гриша.

— А тут дело не в бедствии, а в доброй службе, — наставительно ответила женщина. — Ты жизнью рисковал не потому, что должен, а потому, что считаешь это правильным. И хоть в нашей службе считаешься только инструктором, на боевую операцию идти не обязан был. А значит, и благодарить тебя должны по всей форме.

— Что-то я запутался, — подумав, признался Гриша. — Если я инструктор в вашей службе, то и служить вроде должен, как все. А если нет, то какая тогда благодарность?

— Опять дурень, — снова рассмеялась Герцогиня. — Инструктор — это тот, кто других учит. Это его работа и за это ему жалованье платят. А в боевую операцию должны те ходить, кому это по табели положено. К тому же ты еще по возрасту к службе не годен. В общем, не забивай себе голову этими делами. Пусть Петруша разбирается. Ты его просьбу выполнил, детей вытащил, а остальное его заботы.

— И все равно не понимаю, — тряхнул Гриша чубом. — Неужто в Петергофе никого из офицеров вашей службы не было?

— Были и есть.

— Так куда ж тогда они смотрели? Как допустили непотребство такое? Это же дети!

— Их там всего пара человек. За всем не усмотришь. Да и не любят нашу службу, — вздохнула женщина. — Армейские офицеры, как только мундир жандармский увидят, рожи кривят так, словно навозную кучу увидели. А как за ними дерьмо разгребать, предателей вылавливать, так мы сразу и нужны становимся.

— Глупо это, — помолчав, высказался Гриша. — Если армейские сами не хотят крамолу выжигать, так чего тогда кривятся? Вы ж не для себя, для страны стараетесь.

— Вот. Даже ты это понял. А им гонор так думать не позволяет.

— Да какой там гонор, с чего? — фыркнул парень. — Казаки эту гвардии пехоту по степи сколько раз размазывали. Только и могут, что в строю стоять да в штыковую бежать. А как воевать правильно, так даже стрелять толком не умеют.