– Хорошо смеется тот, – пробормотал Громов, –у кого не занят рот. Это значит, что хорошо смеется тот, кто смеется безпоследствий! На этой оптимистичной ноте, как я понял, мы и закончили?

– Да, – сказал я, – но завтра я жду еще болееоптимистичное. Ну, вы поняли!

Я торопил начало операции, сердце сжималось в нехорошемпредчувствии. Насчет утечки информации не беспокоюсь, знает только Громов, а онпонимает, что спрошу с него, но сами кобызы, похоже, догадались, что и визитмой был неспроста и что я мог увидеть больше, чем они мне показывали.

К Рязанской области необычайный интерес вдруг проявилитуристические фирмы. Одна за другой начали прибывать группы, что интересовалисьбытом кобызов, всюду ходили и ездили, фотографировали, завязывали контакты сместной администрацией соседних сел с русским населением. Еще больше приезжалоиндивидуальных туристов на своих автомобилях. Почти всегда это оказывалиськрепкие молодые мужчины, Громов охарактеризовал их как инструкторов, прошедшихне одну горячую точку, а теперь передающих опыт. Большинство, естественно,смуглые и черноволосые, выходцы с Востока, но около пятой части явно дикие гусис Запада, попадались даже явные скандинавы, хоть сейчас надевай им рогатыешлемы и с топорами в руках отправляй грабить побережье Франции.

Несколько турецких фирм организовали доставку кобызскимпоселенцам, так их называют на Западе, строительную технику: бульдозеры, трактора,мини-краны, бетономешалки…

Сигуранцев хмурился, просматривая видеозаписи, как огромныекараваны в полсотни тяжелых трейлеров идут через границу, но документы впорядке, беглый осмотр оружия не обнаруживает, а на тщательный нет ни времени,ни людей. Задерживать же неделями на таможне просто непристойно: крик взарубежных СМИ обходится дороже.

Сегодня Карашахин с его подачи аккуратно положил передо мнойна стол пачку листов. Лицо оставалось серое, непроницаемое.

– Своими словами, – потребовал я. – Если заинтересуют,просмотрю.

– Бетономешалки и бульдозеры, – сказал он, –а теперь еще и цемент.

– А цемент тоже из Турции?

– Нет, закупили в соседней области. Целый эшелон.Перегрузили в машины, за ночь спешно доставили в кобызский анклав. Это подаетсякак пример трудолюбия кобызов, что работают даже в выходные, пока русские пьютда мордами в грязь, но есть данные, что уже спешно начинают сооружать бетонныеукрепления.

– Бункеры? – спросил я.

– И бункеры тоже. Перехвачены две большие партии соружием. Направлялись в Тульскую и Липецкую области, там контроль ослаблен.

– То есть практически его нет?

– Дмитрий Дмитриевич, сами знаете, что у нас с кадрами.Многие ушли в бизнес, охрану банков, частных фирм, в телохранители. А кое-кто ипошел инструкторами…

Я сказал суховато:

– Надеюсь, не к кобызам.

– Это не исключено, – возразил он.

Я вскинул брови. Он пояснил:

– После того краха, что обрушили демократы на моюстрану, очень многие испытали такую горечь, что жизнь стала не мила… Ценностькоммунизма ушла, а на смену ничто не пришло.

– Надо поторопиться с началом, – сказал янервно. – Что-то у меня нехорошее ощущение… Как будто опаздываем на шажок.

Он сказал сочувствующе:

– Вы и так приняли очень быстрое решение. Удивительнобыстрое… для демократа.

Я поморщился:

– Всего лишь рациональное. Уже есть печальный опыт,когда пытались то уговорами, то силами милиции, то малыми отрядами. Любойхирург постарается сделать операцию на раннем этапе, пока метастазы не пошли повсему телу.

– Это хирург, а политик начнет лечить медитацией,гаданием, травами, бросанием сапога через голову в полнолуние, хождением кбабке-шептухе, астрологу, потомственной ведьме… Эх, доживем ли до чистогосветлого времени, когда всю эту мразь – в газовые камеры?

Я скользил взглядом по строкам, колонкам цифр.

– Что говорят по изъятому оружию?

– Говорят, что оружие есть во всех регионах России.Отвечают все одинаково, даже одинаковыми словами.

– Но здесь, – заметил я, – изъято оружиянамного больше, чем в любом другом регионе.

– Ссылаются, опять же одинаковыми словами, что онираньше страшились за свои жизни, так как в Узбекистане их притесняли. Но вРоссии, как они увидели, им ничего не грозит, так что сами собирались отнестиоружие в ближайшее отделение милиции. Кроме того, как о смягчающемобстоятельстве говорят о своих обычаях. Мол, у них оружие – элемент одежды. Каккинжалы у грузин.

– У грузин только к национальному костюму, –заметил я. – Не к европейским, в которых ходят вся Грузия. А уж обвешатьсяавтоматами…

– Изъяты не только автоматы, – сказал Карашахинхолодно. – Настораживает большое количество стингеров и противотанковых.Так что высадку рекомендую произвести ночью. И как можно более массовую. В одинзаход.

– Да-да, – сказал я торопливо. – Не надо эторусское, что, мол, долго запрягаем, а потом… потом обычно вообще не выезжаем.

За первые две недели, отпущенные правительству для выработкипредложений «по кобызам», Громов только-только успел подтянуть бронетехнику,зато Сигуранцев и Босенко подготовили с десяток мобильных групп, набивших рукуна антитеррористических операциях. Основная проблема не в том, чтобы отыскать идать задание, а чтобы вывести из-под внимания всяких любознательных, а такуюбольшую группу спрятать непросто.

Я чувствовал, как язва ширится, захватывая уже не толькожелудок, но и кишки, печень, селезенку и все, что внутри. Вдобавок постояннаятяжесть, будто в брюхе раковая опухоль с тяжелый танк размером, все телопокрылось сыпью, я чесался, как шелудивый пес, Чазова избегаю, все равно ничегохорошего не скажет, надо успеть, надо успеть…

Две недели истекли, Громов уже три дня на Рязанщине,Сигуранцев как паук торопливо сплетает паутину по всему кобызскому конклаву,жалуется, что зацепиться просто невозможно: все неподкупные, спаянные, преданные,чужаков не любят и не доверяют. Я приезжаю в Кремль рано, однако они сКарашахиным уже там, похоже, иногда и ночуют, не покидая кабинетов.

Сегодня ко мне ненадолго заглянули Громов и Сигуранцев, мыобменялись рукопожатиями, оба отказались даже от кофе, спешат, Сигуранцевдоложил:

– Господин президент, вы угадали, что…

– Я тебе гадалка? – прервал я. – Я неугадываю. Кто угадывает, пусть даже удачно, того надо из правительства сранойметлой. По сраному месту.

– Простите, господин президент, я хотел сказать, что выочень точно просчитали дальнейшие события. Сразу три группировки,экстремистские, правда, потребовали полной автономии анклава кобызов спринятием собственной Конституции, своих законов, прямых выходов на Запад иВосток, а не через Москву. Кстати, первые деятели пока подпольного Кобызстана…