Он пожимает плечами.

– Понятия не имею.

– Я думала, ты все на свете знаешь, – смеюсь я.

– Во любом случае, теперь моя очередь задавать вопросы, – улыбается он. – Как твои дела?

– Я же говорила, все в порядке.

– Точно? – Он с сомнением приподнимает бровь.

– Да, точно, – в подтверждение я искренне улыбаюсь. – Спасибо. За прошлую ночь, я имею в виду. И я искренне сожалею о…

– Эй! – тут же перебивает меня он. – Что я говорил насчет извинений? Я же просил тебя больше не просить прощения. Помнишь это?

– Не-а, – говорю я. – Прости.

Он усмехается.

– Ну так, ты… ты хочешь побыть здесь еще немного или пойдешь домой?

– Думаю, мне лучше отправиться домой. Нужно спокойно объяснить все маме и при этом выдать как можно меньше подробностей… Забрать свои вещи у Саммер.

– Ладно. – Помолчав, Дуайт добавляет: – Если я понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

– Ага, – киваю я с легкой улыбкой.

Не знаю, кто из нас подался вперед первым, но внезапно мы обнялись. Вот и все. Мы просто обнялись. Совсем не так, как в тот раз в библиотеке, когда он утешал меня и мы поцеловались. Объятие совершенно невинное и именно такое, какое мне сейчас требуется.

Я сжимаю Дуайта в объятиях чуть крепче, а затем отпускаю его и делаю шаг назад.

– Спасибо тебе.

Он просто улыбается и отвечает:

– Я рад, что мы снова общаемся.

Сказать, что моя мама «пришла в ужас», услышав о моей ссоре с Брайсом, его измене и ночевке у Дуайта – и, о да, мы с Дуайтом снова общаемся, – это значит не сказать ничего.

Но больше всего меня удивил папа, который сильно разозлился. Он никогда по-настоящему не злился ни на Дженну, ни на меня, но, пока я рассказывала о событиях того вечера, его шея и уши покраснели, как свекла, и папа выдал несколько ругательств в адрес «того мальчишки».

Сбежав наконец в свою комнату, я звоню Саммер.

– Мэдисон? – слышится ее голос после первого же гудка. – Ты в порядке? Что случилось?

– Нет, – тихо отвечаю я. – Но сначала ты расскажи. Чем закончилась вечеринка? Наверняка о нас с Брайсом пошли какие-то слухи.

– Ну да, конечно, пошли. Сначала прошел слух, мол, Брайс отправился в спальню с какой-то другой девушкой, а потом заговорили, что ты вешалась на этого Джастина и что это вы с Брайсом занимались кое-чем в спальне, но потом ты психанула, и вы поссорились… Я не знаю. Кажется, никто не знает ничего точно. Но больше других всем нравится версия о тебе и Джастине. Тиффани сказала, что видела вас вместе.

– Я искала вас, девчонки, и он был… – Я вздыхаю. – Он просто проявил вежливость. Между нами ничего такого не было. Думаю, Тиффани… увидела то, что хотела увидеть.

– Ну и пусть. Забудь. А как насчет тебя и Брайса?

– Я зашла в ванную, а когда вышла, он лежал в постели с другой. И знаешь, он пытался оправдаться, когда я уходила. Сказал: «Это не то, что ты подумала». А сам при этом стоял со спущенными до колен трусами.

– О боже, – только и произносит Саммер. И повторяет это еще несколько раз, как заезженную пластинку. Я жду, пока к ней вернется способность связно говорить. – Бедная ты! Тебе следовало позвонить мне вчера вечером! Хочешь, я приеду?

Я качаю головой, хоть она меня и не видит.

– Нет, все в порядке. Я сейчас скажу ужасную вещь, но… мне не так уж и больно. И я все равно собиралась расстаться с ним после нашей ссоры, – добавляю я.

– Но он-то этого не знал. И повел себя… Фу! Не могу поверить, что он оказался на это способен! После какой-то глупой ссоры! Он ведь не знал о твоем намерении навсегда расстаться. Просто… фу!

Она кажется более разозлившейся, чем я была бы на ее месте. Может быть, это потому, что Саммер дольше меня знакома с Брайсом и считала его лучше, чем он есть. Или, может быть, просто потому, что она хорошая подруга и действительно переживает за меня.

– Но я не знаю, как быть завтра. Я не хочу его видеть.

В этом я так и не призналась Дуайту: теперь мне страшновато идти в школу. Поскольку я не знаю, что все будут говорить обо мне, насколько плохо все может обернуться.

– Подумай об этом так: если ты сможешь прийти в школу с высоко поднятой головой после того, как он показал себя таким… – Саммер выдала череду ругательств, которые я никогда в жизни не хочу повторять. – Все поймут, что он тебя недостоин.

– Да, пожалуй, ты права…

– Кроме того, я буду рядом. И уверена, девчонки поймут, как только ты им все объяснишь. И парни тоже поймут, могу поспорить. Все будет хорошо, Мэдисон.

– Ты не можешь с уверенностью этого утверждать, – тихо возражаю я.

– Нет. Но ты должна надеяться на лучшее. Что тебе терять?

* * *

В итоге я прислушиваюсь к совету Саммер и в понедельник утром встаю с намерением пойти в школу. Надеваю черные шорты, белую майку и кеды. Из косметики наношу лишь подводку и консилер, чтобы скрыть мешки под глазами. Не хочу сегодня чем-то выделяться из толпы; если дела пойдут плохо, я, возможно, попытаюсь снова притвориться невидимкой.

В школу иду пешком, поскольку не хочу появляться там слишком рано. И все получается по плану – я прибываю примерно за десять минут до звонка. На нашей обычной скамейке у школы никого нет; догадываюсь, что все наверняка уже в коридоре у шкафчиков, поэтому тоже иду туда. И пока не вынимаю наушники – мне нравится песня, которая играет.

Проходя в двери, словно попадаю в сон. Но не в простой сон. В ночной кошмар.

Коридоры переполнены. Даже в наушниках я слышу общий гомон, вытаскиваю один наушник, но различаю лишь какофонию из болтовни и смеха. Почему здесь так много народу? До начала урока десять минут. Обычно здесь собирается такая толпа, только если снаружи идет дождь, а сейчас на улице хорошая погода.

Начинаю пробираться через толпу, но понимаю: усилия не нужно прикладывать – люди расступаются и создают для меня зигзагообразную дорожку, при этом все поворачивают головы в мою сторону. Хмурюсь. Что происходит?

Ощущаю на себе чужие взгляды и опускаю голову. Но не могу удержаться, украдкой поглядываю по сторонам и убеждаюсь – все смотрят именно на меня. И хотя слова трудно разобрать, у меня сразу возникает впечатление – говорят все тоже именно обо мне.

Сворачиваю налево к своему шкафчику. Вот тогда все и становится ясно.

Повсюду виднеются листы бумаги: они разбросаны по полу, приклеены скотчем к шкафчикам, прикреплены к стенам и дверям классов… При моем появлении шум стихает, и все начинают перешептываться, как будто это лучше, чем громко обсуждать меня за моей же спиной. Мою грудь словно сдавливает тисками, и внезапно я не могу вздохнуть. Мне нужно добраться до своего шкафчика.