Уверенная, презрительная интонация, с которой он обращался к Моне, совершенно не вязалась с его чистым, по-детски наивным лицом – это несоответствие выбивало меня из колеи. Мы же не представляли для Талтоса никакого интереса, и он вернулся к своему компьютеру.

– Но до этого я была человеком! – Мона попыталась схватить Талтоса за руку, но он увернулся. – Я действительно родила Морриган. Я люблю Морриган. Я продолжаю любить ее. Я здесь, чтобы убедиться в том, что она здорова и счастлива. Эш Тэмплтон забрал у меня Морриган. Ты – их потомок. Иначе быть не может! Поговори со мной. Ответь мне! Найти Морриган – цель моей жизни!

Талтос оценил каждого из нас по отдельности. Уже не так презрительно. Мы показались ему забавными. Он грациозно откинулся на спинку кресла, веки опустились и ровно наполовину прикрыли блестящие глаза, пухлые детские губы растянулись в улыбке. Он приподнял одну бровь и с издевкой в голосе переспросил:

– Цель твоей жизни? Мелкая кровопийца на ходулях, почему меня должна интересовать цель твоей жизни? Эш Тэмплтон, говоришь? Эш Тэмплтон… Мне это имя незнакомо. Если только ты не имеешь в виду Эшлера, моего отца.

– Да, да, это он! – воскликнула Мона.

Я осторожно, не забывая о том, что передо мной Талтос, изучал обитателя номера и вдруг увидел то, на что не обращал внимания раньше. Он был прикован к стене.

Длинная цепь тянулась от стены за столом с компьютером к стальным оковам на правой ноге Талтоса. Цепь была достаточно длинной, чтобы он мог добраться до бассейна и уж конечно до ванной комнаты, которая располагалась справа от просторной спальни.

– Тебе ведь известно, где сейчас Морриган?

Мона была в отчаянии, она столько раз задавала этот вопрос и вот теперь повторила его в тысячный раз, а Талтос не желал ей отвечать.

Я сфокусировал свою силу на цепи, раздался громкий щелчок, и она лопнула. Я опустился на одно колено и разорвал кандалы.

Талтос отскочил назад и уставился на цепь.

– Что ж, кажется, мы являем собой банду бескрылых ангелов, – все еще ухмыляясь, признал он. – Но как, черт возьми, я смогу сбежать отсюда? Эти низкорослые обезьяны все держат под контролем. Слышите босанову? Это песня большого парня. Родриго Всемогущий. И его мать Лусия. Можете себе представить целый год жизни под эту музыку? Чудесно.

– О, насчет побега можешь не волноваться, – заверил его я. – Мы заберем тебя отсюда, нет вопросов. Все люди от виллы до взлетно-посадочной полосы уже мертвы. Остальные скоро к ним присоединятся. Но мы хотим спасти всех Талтосов. Где другие? Тебе известно, где они?

– Морриган, – сказала Мона. – Когда ты видел ее в последний раз?

– Морриган! – сказал Талтос, он запрокинул голову назад, его речь походила на плавно раскручивающуюся траурную ленту. – Перестаньте произносить ее имя. Думаете, я не знаю, кто она? Она мать Скрытого народа. Естественно, мне известно ее имя. Морриган, вероятнее всего, мертва. Все, кто не стал сотрудничать с этими торговцами наркотиками, мертвы. Морриган умирала еще до их появления. Она родила пятерых сыновей и только после этого дала жизнь Миравиль. Слишком много детей за слишком короткий срок.

Талтос покачал головой, глаза его все еще были полузакрыты.

– Ее собственные сыновья подросли и насиловали мать, в надежде, что она произведет на свет самку. И вот наконец родилась Миравиль! И да, да, ДА! Племя начало расти! Жизнь покидала Морриган, молоко ее иссякло, превратилось в яд. Если эти бандиты застрелили ее, они напрасно израсходовали патроны. Морриган была моей матерью, и я, кстати, ее любил. Именно так – в прошедшем времени. Смиритесь с этим.

Я ожидал, что Мона разрыдается, что было бы вполне оправданно, и обнял ее за плечи. Она вдруг стала похожа на бродяжку в украшенном перьями костюме. Малышка смотрела снизу вверх на это странное язвительное существо и внимательно слушала его бесстрастный рассказ. Глаза ее блестели от слез, но она не заплакала.

Мона оцепенела, она не могла вымолвить ни слова, на нее обрушился удар такой силы, я даже испугался, что она потеряет сознание, настолько страдальческим стал ее взгляд.

– Не волнуйся, малышка, – шепнул я и поцеловал ее в щеку. – Нам еще предстоит обследовать главное здание.

– О, возлюбленный босс, – запинаясь, сказала она, – я искала, искала – и вот нашла.

Квинн мрачно смотрел на Талтоса.

– Еще нет, – заметил он. – Все прояснится, когда мы обыщем весь остров.

– Да уж, маленькая банда галантных кровопийц, – ехидно подхватил Талтос. – Как мы друг друга любим, сюси-пуси! Впечатляет. В моих неисчерпаемых воспоминаниях о Потерянном Рае и Возвращении, об Уходе от мира и Вымерших особях вы – мелкие твари, которые безжалостно уничтожают представителей человеческого рода. В чем дело? Сегодня у вампиров День святого Валентина?

– Мы намерены вытащить тебя из твоей маленькой тюрьмы, – без эмоций ответил Квинн. – Не мог бы ты посодействовать нам в этом и рассказать, кто из Талтосов остался на острове?

– И я был бы весьма признателен, если бы ты назвал нам свое имя, – не без сарказма добавил я. – Сложновато читать твои мысли: постоянно натыкаюсь на снежные заносы.

Талтос не сдержался и горько рассмеялся.

– О, вот наконец заговорили о внешнем мире, – сказал он, грациозно покачиваясь из стороны в сторону, его речь текла, как густой сироп. – Что ж, вы опоздали на год. Мне неизвестно, есть ли кто-нибудь из Талтосов на острове и где они прячутся. Возможно, я последний представитель нашего племени.

С этими словами он воздел руки к потолку и недобро улыбнулся.

– Ты говоришь, что Морриган твоя мать? – мягко спросила Мона.

– Эшлер и Морриган – мои родители, – сказал он. – Я Оберон, из первых рожденных, циник и вечный раздражитель для тех, кто появился вслед за мной. Хотя я никогда не называл их по имени. Для меня они Отец и Мать. Если бы я убил своего брата Силаса, когда он только начал заниматься подстрекательством к мятежу, возможно, ничего этого и не случилось бы. Но я не думаю, что Скрытый народ мог бы существовать вечно.

– Скрытый народ… Славное название, – сказал я. – Кто придумал?

– Да, мне всегда оно нравилось, – отозвался Талтос. – И позволь заметить, мы очень даже неплохо жили. Только Отец был слишком наивен и полагал, что так будет длиться вечно. Даже Морриган говорила ему, что это нереально. Понимаешь, невозможно полностью контролировать двадцать Талтосов, и не важно, какое ты дал им образование, как ты их поощряешь, какие возможности для развития предоставляешь. Отец был мечтателем. Морриган – оракулом. А Силас – отравителем. И в результате – кровавый финал.

Внезапно я ощутил присутствие человека за дверью, Талтос тоже его почувствовал.

В номер вошла высокая смуглая женщина лет пятидесяти, с роскошным бюстом и тонкой талией. Ухоженная и обольстительная – подведенные черной тушью глаза, густой макияж, кроваво-красные губы и пышные черные волосы, в ушах – сверкающие золотые серьги.