Оберон громко расхохотался.

– Лоркин произнесла речь. Она сказала, что поход на остров наркоторговцев был типичной для Талтосов ошибкой. Наркоторговцы – часть картеля. Их люди придут за нами. Мы должны взять Отца и Мать, погрузиться на яхту и покинуть остров. Мы вполне могли это сделать. Силас попытался убить Лоркин, но другие его остановили. Это было откровение. Но у Лоркин был авторитет. Никто не был готов к ее уходу.

Оберон закатил глаза и поглубже заткнул пистолет за пояс.

– Пришли наркоторговцы, – плавно покачиваясь из стороны в сторону, продолжил он. – Они высадились на закате. Силас и его союзники бросились в атаку, они стреляли из украденного оружия. Бах-бах-бах! Представляешь себе? Они стреляли даже не из укрытия. – Оберон усмехнулся. – Наркоторговцы пристрелили всех, кто попался им на глаза. Они обыскали все номера на вилле. Незабываемое ощущение, доложу я вам, сидишь и ждешь, когда какой-нибудь бандит выбьет ногой дверь в твою комнату.

Это был конец Скрытого народа. А как же те, кого не стали убивать сразу, спросите вы. Мы были тихими созданиями. И не ринулись в бой с бандитами.

Они нашли меня только на третий день. Я просто лежал в своем номере на верхнем этаже. Они пришли и сделали из меня слугу. Научили меня смешивать «кайтуринью» из кашасы и лайма для Карлоса. Я отлично работаю на компьютере. Я составлял для них букмекерские таблицы, печатал платежки и тому подобное. А потом Лусия страстно влюбилась в меня. Могло ли быть иначе? Она уже давно миновала тот порог, когда после соития с Талтосом женщина умирает от кровотечения… Ну, вы знаете, так всегда случается с самками людей, пока у них не закончатся менструации. Лусия осыпала меня подарками. Специально для меня обставила эту комнату белой мебелью. Съездила в Майами-Бич, чтобы хирургическим путем превратить свое интимное вместилище в ножны, как у двенадцатилетней девочки. Она сделала это для меня. Очень мило с ее стороны. Естественно, я никогда не совокуплялся с двенадцатилетними девочками. Она была восхитительной любовницей.

– Да уж, – сказал я. – А тебя не смущает, что она лежит с кровавым месивом вместо лица?

Оберон расположился в кресле у компьютерного стола, налил из кувшина очередной стакан молока и выпил все до дна.

Он снова принялся нас изучать. Мы с Квинном стояли. Мона сидела в белом кожаном кресле, кровь ударила ей в лицо, в глазах застыла невыразимая печаль.

– Этот компьютер связан с внешним миром? – спросила Мона. Голос ее дрогнул, но она смогла сдержать слезы.

– Конечно нет, – язвительно ответил Оберон. – Вы меня за дурачка принимаете? Если бы связь была, я бы обратился за помощью. Я бы попытался выйти на Роуан Мэйфейр из Мэйфейровского медицинского центра в Новом Орлеане.

Мы были потрясены, но виду не подали.

Мона потерла глаза рукой, черные перья коснулись ее щеки.

– Как ты узнал о Роуан? – спросила она.

– Отец сказал всем нам, если настанут тяжелые времена, мы должны связаться с Роуан Мэйфейр из Мэйфейровского медицинского центра в Новом Орлеане. Я думаю, это было года через два после моего рождения. Силас уже отравил его, но он об этом еще не знал. Отец только чувствовал, что теряет силы, но думал, что умирает от старости. Он встретился со своими адвокатами в Нью-Йорке. Все покрыто мраком. Никаких имен. Никаких номеров. Отец всегда так действовал. Морриган редко приходила в сознание. Отец понимал: за его спиной что-то происходит. Однажды Морриган пришла в себя и обвинила Отца в том, что он влюблен в Роуан Мэйфейр.

«Влюблен в Роуан Мэйфейр».

– Почему она это сказала? – дрогнувшим голосом спросила Мона.

– Не знаю, – изображая невинность, ответил Оберон. – Все, что мне известно, это то, что Роуан – единственная живая ниточка, которая связывает меня с внешним миром. А потом вдруг появляешься ты, дорогая бабушка, и хочешь спасти нас. Ты ведь ребенок? Во всяком случае, похожа на ребенка. Любишь переодеваться в мамины платья?

– Ты всегда не в духе? – поинтересовался я. – Или это заточение на тебя так подействовало?

Оберон безрадостно рассмеялся и посмотрел на мертвую женщину на полу.

– А ты коварный парень, – сказал он. – Я родился со знанием о том, что мои Отец и Мать обречены. – Оберон улыбнулся. – У Отца не хватало темперамента, чтобы контролировать молодых самцов. Втайне от него постоянно рождались новые Талтосы. Можно сказать, я с рождения пел грустную песню. И потом… – Оберон выдержал паузу, зевнул и продолжил: – Разве может управлять Талтосами тот, кто не в силах убить нежелательных новорожденных и тех, кто рожает, несмотря на запрет? – Оберон покачал головой. – Другого способа я не вижу. Разве только надеть на самок пояс безбрачия. Это можно было бы сделать. Знаешь, современные нейлоновые пояса или что-то вроде того. Но это, конечно, не методы Отца и Матери.

– А чем здесь занимался Скрытый народ? – спросила Мона, стараясь говорить уверенно. – Вы просто беззаботно жили на острове?

– О, конечно нет, – возразил Оберон. – Отец и Мать устроили нам чудесную жизнь. У Отца был прекрасный самолет. Он сейчас где-то в Нью-Йорке, стоит сиротливо на привязи, как игрушки Грустного Мальчика[25], которые ждали его возвращения. На этом самолете мы летали в самые крупные города мира. Мне особенно нравились Рим и Бомбей. Я бы не прочь снова посетить их… Лондон, Рио, Гонконг, Париж. И Мехико. Нас возили повсюду. Нас научили притворяться людьми. Во время наших путешествий Мать и Отец полностью нас опекали. Отец был очень строг и очень осторожен. Ни телефонов, ни Интернета. Возможно, это было ошибкой с его стороны.

– Вы когда-нибудь хотели сбежать? – спросил Квинн.

– Только не я, – пожав плечами, ответил Оберон. – Я любил Скрытый народ. Кроме того, люди обычно убивают самцов Талтосов. Самок они оставляют. Они их используют. Но самцов всегда убивают. Это всем известно. У нас здесь была вполне сносная жизнь. К нам приезжали хорошие учителя. Отец привозил их, каждого на один курс – на две-три недели. Естественно, они не знали, где находятся, но это их не волновало. В главном здании у нас была отличная библиотека: книги, фильмы и прочее.

Талтос выпил еще один стакан молока и скривился.

– Недостаточно холодное, – шепотом заметил он и начал рассказывать дальше: – Иногда во время наших путешествий у нас были гиды из людей. У нас была своя яхта, ну, знаете, комфортабельный катер с каютами. Дважды в неделю появлялась команда уборщиков и все там драила. А еще были джунгли. Илат и Рилит любили уходить в джунгли. И Сет тоже. А я не поклонник змей и всей этой кусачей мошкары.

Оберон плавно взмахнул длинной гибкой рукой.

– Да, это была прекрасная жизнь. Пока Силас не задумал восстать против Отца с Матерью и не стал их медленно травить. И конечно, хотя Силас умер, так и не узнав об этом, появились новые Талтосы, которые вступили в заговор уже против него. Ситуация на острове вышла из-под контроля. – Оберон снова пожал плечами. – Можно сказать, это была катастрофа.