Факелы сухо потрескивали, дрожа и искря, и белые огни оживляли каменные тела, создавая эффект движения – шевеления. Барельефы чудились невероятно натуральным – кажется, вот-вот шагнут в зал. И остановиться возле ближайшей фигуры, замершей между двух факелов, я заставила себя силой, повторяя, что это сон и нефиг трусить. Этот нехитрый «наговор» сработал не до конца, но сработал, позволив худо-бедно сконцентрироваться и изучить местную «архитектуру». Да-да, именно так, в кавычках. Не уверена, что барельефы – это мёртвый камень. Отнюдь. Слишком… В общем, во всём они слишком уж… слишком.

Я начала осмотр с ближайшей, правой стены. Первый барельеф был выше меня примерно в два раза, имел мощную мужскую фигуру и отсутствующее лицо. Вместо привычных человеческих черт – глубокая лунка, вместо волос – частые трещины над подобием головы. Руки безвольно висят вдоль туловища, кулаки сжаты, ноги босы, половые признаки прикрыты широкими куцыми штанами.

Пройдя вдоль правой стены и насчитав десять безликих, я дошла до прохода и свернула к левой стене. Здесь барельефы тоже не имели лиц, зато обладали женскими половыми признаками, скрытыми длинными рубахами. Мужской ряд и женский ряд – десять там и десять здесь. Каждой твари… по паре.

Проход вывел в коридор, убегающий в разные стороны во мрак. Факелы в зале погасли, едва я его покинула, и ко мне вновь вернулось «сияющее» зрение. Без раздумий я выбрала правую сторону и прошла всё те же триста шагов вдоль знакомых пористо-серых стен до следующего зала.

Он оказался больше, имел зеленоватые факелы и по пятнадцать «особей» на каждой стене. И у этих барельефов лица были – человеческие, похожие между собой, каменно-мрачные, с закрытыми глазами. А вот руки отсутствовали – отсечены по локоть. И я не стала задерживаться – пробежалась вдоль стены и нырнула в проход. И снова очутилась в разделённом на два пыльных рукава коридоре.

Лабиринт? Значит, сейчас надо постоянно двигаться по правой стороне. Запомню на будущее. Оно явно не за горами.

Следующий зал тоже имел свои отличия: и факелы почти натуральные – тёпло-золотистые, и барельефов больше – двадцать по каждой стене, и ничего у них на сей не «отрезали» и не «смазали». Здесь у меня даже страх почти прошёл – словно по музею древностей бродишь или по египетским залам Эрмитажа. Жутковато, но спокойно. Однако…

– Зачем я здесь? – спросила я шёпотом, выйдя в новый коридор. – Гульнара? Что ты хочешь вспомнить?

Тишина. Даже эхо не ответило, поглощённое пыльными стенами. И я покорно – да, не сидеть же на одном месте – продолжила исследовать правую часть лабиринта-«усыпальницы».

Разные размеры залов, разноцветный огонь факелов – только красного я насчитала оттенков пять, разное количество «погребённых» – от десяти по одной стене до сорока. А вот «пострадавшие» части тела барельефов постоянно повторялись – это либо лица-головы, либо одна рука, левая или правая, либо обе, и всегда по локоть. Либо и руки, и головы сразу. Закономерность. «Калечили», блокируя, источники силы?..

Последний зал (а я поняла, что он последний, заметив рядом с входом второй проём в стене – выход, явно ведущий в левую часть лабиринта), по сравнению с другими был маленьким и овальным, а не квадратным или прямоугольным. И без барельефов. Вместо факелов – одинокий фонарь посреди зала, старомодный, погасший… знакомый. Почти как тот, что я рисовала в парке – настольная лампа. Дуга ножки с завитком наверху, на котором висел «домик» – круглая металлическая крыша с заострённой маковкой и кольцом-держателем, решётчатый овал застеклённых «стен». Только в парке фонарь стоял на метровой тумбе, а здесь…

Я опустилась на корточки, изучая постамент – мелкие кирпичики, плотная кладка, залитая чем-то чёрным и маслянисто блестящим. Из его центра вырастал длинный столб – тонкие перевитые прутья, скреплённые наверху чёрным шаром, из которого и начиналась дуга ножки для «домика». И всё-таки вокруг него, в смысле около стекла, что-то крутилось. Когда я, задрав голову, не моргая посмотрела на фонарь, пятно голубого света на секунду перечеркнула крылатая тень. И я попятилась.

И задумалась. Фонарь – это дверь?.. Или просто артефакт, притягивающий тьму? Или и то и другое? Ведь в парке он указал на искомое с помощью «компаса»…

Сон есть сон, и я решилась на эксперимент. Снова приблизилась к фонарю и провела запястьем с компасом вдоль столба. Но, само собой, ничего не случилось. Я покрутилась рядом ещё с минуту, прикладывая «компас» и так и сяк, но результат был аналогичный – никакой. Кровь во мне не та, что ли… И пальцы невольно нащупали цепочку-«солнышко». А что, если…

Наверно, я наконец сошла с ума, да. Ничем иным, кроме как помутнением рассудка, оправдать следующие свои действия не могу. Сняв цепочку, я обвила её вокруг запястья – и вокруг «компаса» – и, высоко подняв руку, поднесла артефакт к тёмной лампе.

И фонарь вспыхнул.

Помещение залил мертвенно-серый свет, и запястье защипало, зачесалось крапивно. Я поспешно опустила руку, но освещение осталось. И показало то, что я не увидела своим «выборочным» зрением. Сундучки. И урны. Они стояли на полу вдоль стен – крохотные, не больше моей ладони, неприметные, пунктирной линией, чередуясь друг с другом. А над ними дрожали и расплывались узкие тени – очертания фигур. Точно кто-то невидимый таился в блеклом сумраке, и его тень…

Неужели здесь спрятаны те, кто… В общем, посильнее «лис», «кошек» и «клещей», если им ничего не «отрезали», а…

Мне стало страшно, как никогда прежде. И страх живо прогнал недавнее помутнение сознания. Господи, что ж я делаю-то – и что могу наделать…

Ни в коем случае нельзя никого сюда пускать. Ни таинственную отступницу, ни… Никого. Если тут реально спрятано то, что страшнее самой сильной современной нечисти, если, не дай бог, что-нибудь нарушить или… И мне здесь тоже нежелательно появляться. Я же ничего не знаю и по глупости такого наворочу…

Бдительно оглядываясь, я отступила ко второму проходу и нырнула в пыльный коридор. И, уходя прочь от жуткого помещения, видела отблески света на пористых стенах. Фонарь не потух. И я очень надеюсь, что это всё-таки сон, а не…

По залам левого ряда я проходила быстро и без изучений. Краешком глаза (и мозга) отмечала цвет факелов, «пробелы» в барельефах и спешила дальше. И лишь однажды остановилась – примерно на середине пути, когда очередной коридор привёл в длинную анфиладу мелких залов, похожих на тот, что с фонарем.

Факелы здесь давали тот же мертвенный свет и крепились к узким колоннам, тянущимся вдоль стен. А вокруг колонн петлями обвивались тонкие цепочки, как на поводке держащие… что-то. Нечто, невидимое моим человеческим глазам, таилось у подножия колонн, рядом с обманчиво пустыми металлическими «хвостами». Цепочки дрожали и тихо звенели, но в круг света «что-то» выползать не решалось. И я не стала экспериментировать, вновь подумав о ком-то пострашнее «клещей» – ведь таких, как Вовчик или «нетопырь», на цепь сажать не станут.

И кстати вспомнились слова Марьяны – о том, что в могильнике спрятано не больше сотни нечисти. У меня плоховато с математикой и счётом, но даже этого «плоховато» хватило для понимания – ни разу тут не сто особей, а явно под тысячу. Пара-тройка полноценных полков. Страшная, безумно опасная сила.