— А если нет, моя практичная детка?

— Если, увы, нет — Дар Пророка не должен пропасть. Есть мудрые и благочестивые люди, которые сумеют правильно им воспользоваться. Не испугаются, как я. Будут достаточно опытны и мудры, чтобы принимать верные решения. Такие, как отец Бенедикт, например. Как брат Тук. Как ученики моего эфенди. Вместе мы непременно что-нибудь придумаем. Дар Пророка — да, это ярмо. Но и сокровище тоже, им нельзя разбрасываться…

Она вдруг зажмурилась: в лицо яростно плеснулись озёрные волны, смыкающиеся над чем-то бурнокипящим. Воспоминание? Наваждение?

— Разумно, — буркнул Пойраз. — Мне, конечно, работёнки прибавится, а ведь надо ещё Джафарчику помочь с Армадой. Испанский флот, знаешь ли, не шутка!

— Пойраз! — с досадой вскрикнула Ирис. — Дар Пророка — вот что не шутка! От него или без него мир может рухнуть! А вы, мужчины, всё в кораблики играетесь!

Ветер смущённо крякнул.

— Не могу же я не помочь другу… Ладно, сделаем всё по-быстрому, не копаясь: позову Трамонтану, она до сих пор прорехи зализывает после поражения, злющая… Вдвоём мы эту Армаду быстро по морям раскидаем: был флот — и нет флота, воевать не с кем… А там, глядишь — замиримся, Трама, как все женщины, жалостлива, я ей твою историю преподнесу так, что она ещё мне и помогать станет, из любопытства. Найдём твоего брата, был бы жив!

Почти неслышный вздох пронёсся по спальне. Колыхнулись от едва уловимого ветерка складки балдахина. Ирис вздрогнула и закрутила головой, чувствуя на себе чей-то ласковый взгляд.

«Правильно, джаным. Умница», — прошептал странно знакомый голос. Настолько тихий, что невозможно было понять, чей же: её мудрого эфенди — или обретшей, наконец, покой тени Баязеда.

Эта долгая ночь казалась бесконечной не только маленькой фее, заснувшей, наконец, на далёком средиземном острове, куда занёс её шальной Северный Ветер…

В ожидании свежих вестей расхаживал по своему кабинету Его величество Генрих, гневно сжимая кулаки и время от времени бросая хмурые взгляды на подозрительно давно замершего без движения в своём кресле кузена-двойника. Отрешённый взгляд Мастера Жана, ясно говорящий о том, что мысли бывшего кузнеца сейчас далеки от королевских, раздражал не только отсутствием сопереживания, но и самим напоминанием, что Жан Дюмон-Валуа — тоже насущнейшая проблема, с которой надо что-то решать, причём в самое ближайшее время, ибо брачные договоры, похоже, подошли к кульминационной точке, откат от которой Франкии не сойдёт с рук, разве что Елизавета вздумает учудить и развернётся к ним с кузеном прекрасным задом. Ага, дождёшься от неё теперь этого, как же… Вот они — лодочные катания, прогулки в саду наедине, отставания от свиты на охоте… Державе, разумеется, оный союз лишь на пользу, а вот ему, Генриху — очередная долговременная головная боль, да ещё какая.

Впрочем, в брачные игры он уже успел втянуться, воспринимая, как неизбежное зло. В конце концов, он привык мыслить, как государь, действовать, как государь, решать, как государь. И уже настроился на определённый результат. В Игре, затеянной министрами обеих стран — Франкии и Бриттании — он намеревался выиграть, причём, по собственному сценарию. Но нынешние чрезвычайные происшествия грозили перечеркнуть все достигнутые в сему моменту достижения.

Нынешние — или уже вчерашние? Похоже на то, ибо часы, оказывается, отбивают уже час ночи. А он и не заметил…

Не спала в своих покоях и королева Елизавета, «добрая королева Бесс, владычица Бриттании и Ирландии», как её часто называли в народе. Сперва, отказавшись переодеться в ночной наряд, она и не заметила, как в ярости, машинально цепляя жемчужину за жемчужиной, пообрывала их с расшитых рукавов и уже принялась за юбку… В отличие от хозяина Лувра, у неё не было столь великого множества «глаз и ушей» по всей Лютеции — лишь с десяток проверенных слуг, ловких, юрких, успешно шныряющих повсюду и собиравщих для госпожи крохи сведений, из которых она складывала картину того, что творится за стенами резиденции Генриха. Но сегодня, именно тогда, когда эти проныры были нужнее всего — часть из них куда-то запропала, оставшиеся же, давно уже отправившись по поручениям Бесс, как в воду канули.

— Ваше Величество, — всхлипнула одна из фрейлин. — Позвольте всё же…

Разжав стиснутый кулак, Елизавета какое-то время бессмысленно взирала на горсть жемчуга вперемежку с рубинами и обрывками шёлковых нитей, затем опомнилась.

— Да. Да, конечно.

Поведя плечами, развернулась к фрейлине шнуровкой. Девушки захлопотали вокруг королевы, освобождая от лифа, юбок, валиков, фижм, туфелек, усаживая в кресло, растирая и умащивая благовонными маслами ноги, опухшие за день от тяжести расшитого драгоценными камнями негнущегося платья. Верная Роуз занялась её волосами, освобождая от сетки, шпилек, расчёсывая, переплетая…

Бесс вздохнула с облегчением. Маленькие вечерние радости, привычные и пока ещё не надоевшие, успокаивали, позволяли унять суетливость мыслей.

Итак, первое: нападение на подданного Османской империи, на доверенное лицо самого Хромца, этого красавца капитана Джафара. Дурень Дрейк… Поддался закипевшей крови, решил отомстить за младшего брата, и не утерпел: подослал убийц, у которых не хватило ума не попасться. И уж конечно, языки у них оказались чересчур длинные… Конфликт с Османией, да ещё на территории Франкии, у которой заключён Договор о сотрудничестве с Османской Империей, неизбежен! Мало того, что этот инцидент вызовет политические осложнения: он ещё наверняка притормозит и брачные переговоры! И это в то время, когда мысленно Бесс примеряла свадебный наряд и, наконец, отпустив необузданное воображение на волю, иногда краснела, представляя первую ночь с любимым — она уже не сомневалась! — мужчиной, рисуя себе подробности любовных игрищ, в которых они с Робертом когда-то… гм… конечно, много чего себе позволяли, но никогда, никогда она не теряла головы настолько, чтобы довести до самого главного… А теперь — эта феерия чувств отодвигалась на чёрт знает какое время, да и состоится ли вообще? И ведь лишь недавно она узнала от феи, что совершенно здорова, что не несёт отцовского проклятья, что может родить сколько угодно наследников. И мысленно уже подбирала имена…

Фея, очаровательная, рыжая, даже ещё ярче, чем она, Бесс, ирландская фея Ирис О’Рейли… Добрая вестница, которой королева готова была ноги расцеловать за чудесные новости, зеленоглазый ангел, распахнувший двери в будущее, в котором Королева, наконец, станет однажды Королевой-Матерью… Выманена из дома и едва не похищена, но околдована и до сих пор не может прийти в себя стряхнуть злые чары. И чьи?

Ну да, дом феи, конечно, огорожен магической защитой, но это не мешает остроухому слуге поднапрячься — и с улицы подслушать разговоры в хозяйской спаленке. И то, что своим обидчиком фея в бреду назвала Уильяма Сесила, стало для королевы ударом.

Первым порывом её, разумеется, было немедленно вызвать к себе барона Беркли, допытаться до правды, в любом случае — спрятать, укрыть… Впрочем, отчего-то в его виновности Бесс почти не сомневалась, но… слишком многим она была обязана Сесилу. Да и, к тому же, это было бы не по-королевски — отдать на растерзание своего человека, своего подданного. Она сама с ним разберётся, причём, не особо жалеючи, поскольку память о мистификации с её вымышленным бесплодием всё ещё свежа и жжёт. Но… вряд ли Уильям, если им пожертвовать, выйдет из подвалов Инквизиции живым: если уж он и впрямь оказался могущественным колдуном, да ещё и менталистом… и это, Бесс уверена, лишь толика того, что ей о нём стало известно. Под её крылом он, по крайней мере, останется жив. Да, она пощадит его, но заставит искупить вину, ох, как заставит…