…как игрушечный медвежонок.

— Знаешь, — совсем тихо произнес Ларс, и я придвинулась к нему ещё ближе, вплотную, чтобы услышать. — Несколько раз было такое, что… в общем, было такое, что пока я приходил в себя, происходило что-то плохое.

— Плохое?

— Ну… какие-то события, не такие уж значительные, но нехорошие, — Ларс уныло потёр рукой подбородок. "Наверное, он уже бреется, и давно — мелькает абсурдная мысль. — Взрослый совсем парень, фактически молодой мужчина. Закончит Академию, найдёт работу. Женится…"

— Например?

— Телёнка убили. Забор соседям измазали… ну, сама понимаешь, чем. Бельё подожгли. Много чего.

— Телёнок — это плохо, — рука у него под стать телу, большая, сильная, а ногти подстрижены ровно, аккуратно, едва ли не чище, чем у меня. Мистер Андерсон всегда был повёрнут на аккуратности, и сына так воспитывал.

…неродного сына.

— Ларс, ты думаешь, это…

— Тсс, — он пальцем прикасается к моим губам, так, что я замолкаю, а по коже бегут мурашки. — Я ничего не думаю. Не хочу так думать. Возможно, это просто совпадение, никогда и никому я не хотел причинить вреда, понимаешь?! Я к Лену хорошо относился, правда, да, разозлился, потому что он заговорил о тебе, но это же не по-настоящему, Джей! А потом они… сэр Алахетин и ваш Джордас отвели меня к целителю и всё, дальше снова провал, я очнулся дома, но… Но… это было почти перед самым возвращением обратно! Я был дома всего три дня, Джей! И я не знаю, где я был до этого, что со мной происходило, а они же мне не скажут, ничего не скажут. Но раз меня отпустили, значит, это всё-таки не я, верно? — Ларс заглянул мне в глаза с какой-то детской надеждой, и у меня предательски защемило сердце.

— Конечно, — сказала я, просто чтобы что-то сказать. — Конечно, это не ты. Я же тебя всю жизнь знаю. И какие-то несколько часов или даже дней ничего не изменят, ничего не значат по сравнению с этими годами. Иди сюда.

Я притягиваю его голову к себе на колени, и Ларс смотрит на меня снизу вверх такими забавными круглыми шоколадными глазами.

— Ты чего?

— Полежи минут пять спокойно, не двигайся, — попросила я.

— Зачем? — с подозрением спросил он.

— И помолчи.

— Почему?!

Теперь я уже положила ладонь ему на губы, и он успел поцеловать мои пальцы, но легонько, словно бы не по-настоящему.

— Надо.

Его ресницы были тёмными и длинными, даже длиннее моих. Я погладила короткий ёжик волос на голове и стала вглядываться в структуру его магических плетений.

…только бы то, что мне тогда показалось, не было правдой.

Я постаралась ничем и никак не выдать того, что почувствовала, когда увидела его плетения.

— Ну, — дружески хлопнула Ларса по плечу, надеясь, что мой голос безмятежен и тих, как ночь у восьмидесятилетних супругов. — Массаж окончен, вылазку предлагаю считать завершённой. Ничего мы здесь не найдём. Но хорошо, что мы с тобой поговорили. Только, думаю, тебе на самом деле не о чем беспокоиться. Если наши дорогие великие маги действительно тебя проверяли и в итоге отпустили — значит, ты ни в чём не виноват и всё в порядке, ложная тревога. Возвращаемся?

Я чмокнула его в лоб.

— Знаешь, ты… — начал было Ларс, а потом вдруг резко оборвал сам себя, выдохнул и наконец-то поднялся. И голос его звучал теперь почти так же, как и у меня: деланно-оптимистично. — Давай всё-таки перед уходом всё ещё раз посмотрим.

— Ну а что смотреть? — я включилась в игру под названием "всё-у-нас-и-между-нами-нормально". — Что мы в принципе можем найти?

— Если бы я захотел покончить с жизнью, — Ларс огляделся и по одному стал открывать и закрывать ящики, на которых мы только что сидели. — Я бы, вероятно, написал записку тем, кто мне дорог или по какой-то причине важен, и постарался бы объяснить причины своего решения или попрощаться, или предостеречь…

— Да, но если записка предназначена не для всех, то зачем оставлять её в публичном месте? Это же глупо. Нужно передать непосредственно адресату.

— В том случае, если человек нормально соображает и планирует свои действия — да, а если человек не в себе? Или если по какой-то причине он не смог добраться до адресата, например, тот не захотел с ним общаться?

— Если ты про меня, то я не "не захотела", — резко откликнулась я. — Просто… У него вообще не было повода что-то мне рассказывать, я-то ему не родная и не близкая! А записку мог бы передать через Мэй, он так уже делал.

— Это если он ей доверял. Или не боялся, что её перехватят.

— Ты параноик, — мы выбрались наружу, и там, на ночном ветру, я вдруг почувствовала себя малюткой-призраком из детской сказки, который непременно должен был вернуться в склеп именно до рассвета, но вот солнце уже начало золотить горизонт, а он все еще пролетал через далёкий густой лес, не в силах перестать разглядывать каждую интересную мелочь и помогать каждой попавшей в беду букашке.

Я зло передернула плечами. В конце концов, Ларс — мой друг, могу я поговорить с другом наедине?

Ну-ну. Разве Габ стал бы препятствовать мне, если бы я сказала ему именно это? Никогда. Он никогда не стал бы меня удерживать.

Может быть, это меня и злило?

Я запуталась в собственных чувствах — как будто мало было других загадок! — и почти обрадовалась, когда услышала приглушённый голос зовущего меня Ларса. "Почти" — потому что этот самый голос был более чем встревожен.

— Джей, мы попали, конкретно! — Ларс сидел на коленях на самом краю крыши и, преспокойно свесившись вниз, рассматривал стену. Меня замутило от одного только зрелища подобного бесстрашия — или глупости.

— Что случилось?

— Стена гладкая! Эти стеклянные штуки, по которым мы лезли… их нет.

— То есть это как это нет? — тупо спросила я, но пересилить себя и свеситься рядом с Ларсом не смогла. — Вообще нет? Они же прозрачные, может, ты просто не заметил? Темно же…

— Их нет! — Ларс наконец-то сел нормально. — Возможно, тут какая-то хитрая конструкция, и они складываются по ночам, или я не знаю, что. Но, похоже, мы застряли.

— Не хочу! — я снова запаниковала, и затрясла Ларса за рукав. — Мне надо вниз! Нам надо вниз, нас же отчислят!

— Ну, не "нас", а как максимум только меня, — приятель, похоже, совершенно не волновался. — Правда, Джей, чего ты бесишься? Я-то в чём виноват? Да перестань, они все только делают строгий вид, а на самом деле без ума от тебя.

— Хочешь сказать, простят за смазливую мордашку? — возмутилась я.

— Хочу сказать, что даже когда они думали, что ты парень, леди Адриану Сейкен, всё-таки профессора и главу факультета, тебе просто спустили с рук.