это взбесило ее еще больше. После всех тех дней, что она провела в одиночестве, сражаясь с ужасными видениями окровавленных тел и выпущенных кишок… Он просто заявляется к ней, как ни в чем не бывало и улыбается?

Но сильнее всего она злилась на саму себя, потому что все, чем были заняты ее мысли сейчас это…

Зеленые. Сегодня они зеленые.

— У тебя одна минута, а после я ухожу туда, куда ты меня послал.

— О, минута… Это так, — затараторил Август, запустив пальцы в волосы на затылке, — мало вообще-то. Просто я не готовил какую-то речь, знаешь… Понимаешь, я знаю, что очень обидел тебя, и вообще вел себя, как последний козел. Тебе там и так досталось, а я тогда думал только о себе. Могу оправдаться только тем, что сделал это ради тебя же. Делать тебе больно — самое страшное для меня, понимаешь? Это даже хуже того, что я не мог принять холодный душ, а еще все так чесалось под этой кожей… Черт возьми, почему я несу всю эту фигню, и почему ты меня не останавливаешь?

— Зачем ты пришел, Август? — Сдавленно перебила его она. Она не понимала, чего он от нее хочет. Если так боится за ее безопасность, то какого черта опять появился в ее жизни? Хочет снова вернуть ее? Или ему опять нужна ее помощь с «призраками»? — И почему ты не строишь свой дурацкий коллайдер? Я думала, что ты уехал.

— Нет, я не поехал, — выдохнул он. На мгновение ей показалось, что он больше не заговорит.

Не ответит на главный вопрос. Но, вдруг, он поднял на нее взгляд и обронил одну тихую фразу:

— Я скучаю по тебе.

— А теперь скажу я, — надтреснутым голосом, заговорила Лив, выпуская изо рта облако дыма. — Уж не знаю, какое мнение ты сложил обо мне, но ты ошибся. Мне было невероятно сложно раскрыться тебе, но я сделала это, потому что знала, что ты сам этого никогда не сделаешь. Но это вовсе не значит, что меня можно вышвырнуть, оттолкнуть — не знаю, называй как хочешь — а потом прийти и надеяться, что я сразу же кинусь тебе на шею. Мои чувства, Август, не то, что можно брать с полки, когда нужно, или закидывать куда подальше, только потому, что у тебя меняется настроение. Сначала разберись в себе, а мне пора идти домой!

Снова отвернуться от его лица было настоящей пыткой. Она упрямо шла дальше, шурша листвой под ногами, а перед глазами все еще висело его лицо, полное вины и досады.

Лишь сделав шагов двадцать, она окончательно убедилась, что он за ней не пошел. А вскоре и вовсе услышала сзади звук заведенного байка. И пусть она сама прогнала его, ей стало так невыносимо тоскливо. У нее был шанс просто отбросить все свои обиды и снова быть счастливой рядом с ним. Но она так не могла. Мешала гордость и страх. Страх, что, если она простит его, спустя какое-то время ситуация повториться. Она снова окажется одна.

Она честно не знала, правильно ли поступила. Признаться, ей хотелось, чтобы он и во второй раз пошел за ней. Сгреб в охапку и заверил, что больше никогда не оставит ее. Боролся за нее, в конце-то концов. Ей просто хотелось, наконец, увидеть, что она по-настоящему ему нужна. Разве это так плохо?

Уже оказавшись дома, она окончательно убедилась, что поступила правильно. Ведь, если бы он был уверен, что хочет вернуть ее, то бился бы до конца. А раз нет — значит он все еще не уверен. Значит есть что-то гораздо сильнее их чувств друг к другу.

Ей до последнего казалось, что она пришла к вполне себе логическому выводу и расставила все по полочкам. Что она во всем разобралась. Но это не помешало ей разрыдаться в подушку, едва она отложила на полку книгу и собралась спать. Она прочитала три страницы, но так и не поняла, о чем вообще читала.

На следующий день у не был всего лишь один экзамен. Она могла бы ответить на билет и получше, но не стала возражать, соглашаясь и на средний балл. Она уже собиралась вновь направиться в сторону дома, когда староста группы остановила ее и предупредила, что через пол часа их группу просят подойти на какую-то дополнительную лекцию, которая «будет им очень полезна». А что, почему бы и нет? Еще час или два, когда она сможет сосредоточиться на чем-то другом.

Проторчав эти пол часа в столовой, она направилась в нужную аудиторию. Когда она вошла, застала там только часть своей группу и ребят из параллельных групп. Видимо, большая часть решила по-тихому улизнуть домой, чем сидеть на какой-то там необязательной лекции. Когда-то они со Марком поступили бы так же.

Заняв место где-то посередине, рядом с незнакомой ей девушкой, она достала блокнот и принялась вырисовывать там какие-то куски из своих снов.

Послышался звук открываемой двери, и с ней снова произошло это. Время замедлилось, а сердце заколотилось, как ненормальное. В груди, в ушах, в висках. А все потому что:

— Ого, как-то вас много, — послышался знакомый голос, заставивший ее поперхнуться воздухом. — Эм. В общем, меня зовут Август Остин, и я инженер-конструктор. Сегодня я проведу для вас необычную лекцию.

Подняв взгляд, она застыла на месте, пригвожденная к месту его веселыми глазами и широкой улыбкой. Он смотрел прямо на нее. Первым порывом было встать и убежать отсюда, но она, как загипнотизированная, рассматривала его, и не узнавала. Вместо брутального вспыльчивого парня, которого она знала, перед студентами стоял кто-то другой. Белую рубашку он заправил в темные джинсы. А на ногах ярким пятном сияли белые кроссовки. На шее теперь уже белый шарф, а на носу очки. Черт возьми, сексуальные очки.

Она сидела и не могла сложить в своей голове все, что знала раньше и то, что происходило сейчас.

Август. В людном месте. В обычной, человеческой одежде. И даже рукава рубашки закатал до локтей, оголив кожу!

То, что он вдруг появился в ее универе просто не могло быть совпадением, это она знала точно. Он пришел сюда из-за нее. Но для чего? Чего он добивается?

Несмотря ни на что, по пустоте в ее груди разлилось вдруг что-то теплое и сладкое. Что-то, из-за чего ей захотелось рассмеяться.

— Простите, можно вопрос? — Подала голос строгого вида девушка с передних рядов.

— Конечно, — вскинул брови Август и небрежно уселся на краешек стола.

— Чем может быть полезен